Лариса Евгеньева - Лягушка (Повесть и рассказы)

— Я тебя уважаю, — пробормотал Сериков.

— Знаешь, Серенький, слова — это фук. Фук, понятно тебе? Человек может доказать что-нибудь только делом. Ага.

— Пусть Заяц к Волнухиной идет, — проговорил Сериков, собирая тетради, впрочем не ожидая ответа на свое абсурдное предложение.

Эля и не ответила.

— Давай занимай, — кивнула она Кире, однако Киры рядом не было.

Эля даже руками всплеснула: пока она уламывала Серикова, эта дурочка примостилась рядом с Волнухиной! Усадив наконец Киру впереди себя, Эля вздохнула спокойно: теперь уж никто не скажет, что она мало заботится о сестре.

И даже замкнутый и понурый Кирин вид, можно сказать, не раздражал Элю, хотя она терпеть не могла нытиков и молчунов. Конечно, Кира разговаривала и отвечала на вопросы, но между ней и остальными явственно ощущалась словно бы преграда. Будто она находилась за стеклом прозрачным, но непроницаемым. Впрочем, родители предупредили Элю, чтобы та не относилась к Кире как-то по-особенному, выделяя или подчеркивая свое сочувствие. Главное, не надо быть назойливой. Нужно просто быть собой.

— Ты ведь добрая девочка, правда? — полуутвердительно спросила у нее мать.

— О чем разговор, муттер! — согласно кивнула Эля.

Разумеется, она будет оставаться собой. По правде, она понятия не имела, как надо вести себя в подобных случаях, что нужно: сочувствовать, вздыхать, гладить по голове?.. Поэтому совет матери быть просто собой пришелся как нельзя кстати. Она и была собой. И появление сестры поначалу почти не изменило ее жизнь. Сестра была скучноватой, это верно, зато малообременительной.

Эля может сказать совершенно точно, когда сестра впервые улыбнулась, — так разителен был контраст замкнутого, печального лица и широчайшей улыбки в тридцать два зуба! Это было, когда пришла Заяц. Заяц, пропустив из-за ангины уроки, завалилась, однако же, в кино, а по дороге домой заглянула к Эле — переписать задание и поделиться восторгом по поводу сногсшибательной комедии.

— Так она, значит, раз-раз-раз, а он подбежал, а его вдруг по голове бу-ум! — кричала Элина подружка, корчась на диване от хохота. — А он глазами, знаешь, шнырь-шнырь, ну, умора! А ее раз — и нет, тут вместо нее выскочили те, и пошла потеха! По башке его хрясть! А он весь в торте стоит, прямо кусками с него валится… этот, ну, торт! А тот одной левой его шварк! А этот, ну, который… ну, этот, он уже на люстре качается!.. Комедия, братцы мои, полный завал!

— Это ты полный завал, Заяц, — еле выговорила Эля, тоже валяясь от смеха.

Зайцева тоже хохотала, щуря свои оттянутые к вискам, действительно заячьи какие-то глаза.

— Ладно, чао-какао — и покедова! — вскочив с дивана, помахала она рукой.

— Я тебе дам «покедова»! А фокус-покус? Без фокуса не отпущу! — И Эля закричала голосом распорядителя циркового манежа: — А сейчас — смертельный номер! Фокус-покус! Дрессированный заяц играет на барабане!

Зайцева вся подобралась, насторожилась и, оттопырив локти, быстро-быстро застучала по невидимому барабану. А ее лицо вдруг превратилось в уморительную наивно-глуповатую заячью мордочку.

— Заяц, шагом… арш! — скомандовала Эля.

Выбрасывая вперед плечо и припадая на одну ногу, все с тем же удивленно-глуповатым видом Зайцева замаршировала по комнате.

— Ать! Ать! — командовала Эля. — Заяц, грызи морковку!

Сморщив нос и вздернув верхнюю губу, крепко ухватив воображаемую морковку, Зайцева принялась ее грызть, настороженно косясь по сторонам.

И вдруг они услышали смех. Смеялась Кира, запрокинув голову и чуть не сползая со стула. Она была в комнате все это время, но Эля о ней и думать забыла, настолько тихо и незаметно она себя вела — прямо мебель какая-то, а не человек. Но теперь Эля могла видеть, что ее сестра — вовсе не мебель, мебель не умеет смеяться так громко и заразительно, сверкая зубами. Зайцева тоже смотрела озадаченно: похоже, ее тоже поразила перемена, происшедшая с Кирой.

— Ну, я пошла… Пока, девочки, — наконец сказала она, хотя до сих пор тоже обращалась к одной лишь Эле, как будто, кроме их двоих, в комнате никого не было.

С этой минуты Кира понемногу стала оттаивать. У нее начал проявляться свой характер, и этот характер не всегда радовал Элю. Например, она оказалась упрямой. И все старалась делать по-своему. Даже в мелочах она не желала уступать. Письменные задания, например, не только трудные, но и сущую чепуху, она готовила только с черновиком. По сути, делала двойную работу.

— Я так привыкла, — ответила она на Элино замечание.