В. Хомутов - По зверю и птице. Рассказы

— А зачем им вместе жить? У медведя жизнь иначе устроена. Он ведь только с весны до осени кормится, когда корму везде найти можно. А зимой-то он — Михайло Иванович в берлогу заваливается там один и зимует. Ему компаньонов не требуется.

— А как же, дедушка, медвежата-то маленькие кормятся ведь они еще не умеют корма найти? поинтересовался Костя.

— Медвежата не одни живут,- стал объяснять мальчикам дед Герасим.- Как медведица маленьких выведет (она обыкновенно пару детенышей мечет), она сейчас им вроде гнезда где-нибудь в валежнике или в буреломе устраивает. За детьми она не одна ухаживает, а около себя годовалого медвежонка оставляет, «пестун» называется. Она малышам за кормом пойдет, а пестун-то их стережет, глядит, чтобы они далеко от гнезда не ушли, да чтобы их кто-нибудь не обидел.

— В роде няньки, значит,- засмеялись мальчики.

— Нянька и есть, — ответил Герасим.- На то его медведица и держит. Он ей во всем помогает. И пищу поискать, и по лесу ребят водить, и с малыми детьми реку переплыть.

— А разве медведи плавают? — спросил Ильюша.

— Медведи-то! А почище собак. Медведь он здоров плавать. Он не только нашу речку Илицу переплывает, а и через широкую плыть не боится. Вот как медведица с медвежатами плыть соберется, она одного малого сама в зубы за загривок возьмет, а пестун другого заберет. Так и переплывают. — Мать-то медвежат бережет. Пока при ней детеныши, она люта, ой люта! Вот тогда ей уж не попадайся! Если она и не заломает, то напугает до полусмерти. Она всему детенышей научит, всему их медвежьему житью бытью, а как подрастут, она пестуна и одного из детей отпустит, а другого из младших при себе оставит; теперь он в следующем году пестуном будет…

Дед Герасим замолчал и прислушался. Из-за леса, громко свистя крыльями, вылетел к мельнице выводок диких кряковых уток. Они летели прямо на самую избу, но вдруг матка взметнула крыльями и круто повернула в сторону; совершенно как мать, взметнули крыльями молодые утята и весь выводок скрылся за поворотом реки.

— Видали? — спросил Герасим мальчиков. — Вот сейчас матка-то утиная детей бережет. Заметила людей и в сторону с птенцами поворотила. Так-то и всякий зверь о детях заботится, так-то и медведица своих зверенышей выхаживает. Под растет медвежонок — продолжал Герасим, — и рас станется с матерью; будет уже один в глухом лесу жить да кормиться.

— А чем же он кормится, дедушка? — спросил внимательно слушавший старика Ильюша.

— Медведь-то? Да он все ест; не хуже иной свиньи. Медведь — он бродяга, день деньской по лесу колобродит. Все ищет, высматривает, чем бы ему покормиться, и все жрет. Он и траву пощиплет, и зеленя озимые поест, по осени овес пососет в поле; а там, глядишь, муравьиную кучу разроет, да жрет муравьев и их личинки, или на беду на пасеку проберется, ульи разломает и медом угощается. — Потеха глядеть, как пчелы с медведем воюют! Он в улье ковыряется, а они со всех сторон его жалят. Не то что с одного улья, со всей пасеки слетятся, и пойдет у них война. Уж на что медведь-то здоров и шкура у него толстая, а и ему не стерпеть. Начнет он сам себя бить лапами, по земле катается, ревет от боли, а потом бросится в лес наутек, а если есть где озерко или лужа большая, он сейчас в воду и купается, от пчел отбивается…

Мальчики смеялись, а дед Герасим продолжал свой рассказ.

— Только этой всей пищи медведю мало; он норовит что-нибудь посытнее слопать. При таится да и схватит мелкого зверя и в минуту сожрет. Ну, как медведь крови попробует, так уж и пристрастится к говядине. Потому охотники таких медведей, которые мясо жрут, и зовут «стервятниками». Такие медведи и корову норовят заломать в лесу и лошадь задавят. Им не попадайся. А уж особенно жаден медведь с ран ней весны бывает. За зиму-то отощает, проголодается и бродит по лесу, корму ищет. Трава еще тощая, зеленя промерзли, муравейники тоже еще не оттаяли, овса еще и сеять не думали. Нечего жрать медведю. Делается он сердитый с голо духи и все хватает: птица ли в траве зазевается, белка или горностай подвернется,- всех слопает.

Дед Герасим помолчал немного и вспомнив старое, рассказал мальчикам такую историю:

— Вот я один раз сам видал. Был я на глухарином току по ранней весне в самой глуши лесной.