Михаил Пархомов - Хороший парень

Барак, казалось, содрогался от густого и сочного храпа. Проснувшись посреди ночи, Яшка услышал, как, ворочаясь на соседней койке, тяжело, с присвистом дышит Чижик, которому, должно быть, приснился трудный сон, как бушует за окном властный порывистый ветер, дрожит у изголовья мелкой дрожью фанерный ящик из-под макарон, заменяющий тумбочку, и в лад ему тонко позвякивает подёрнутая ледком вода в гранёном стакане. Ночью все звуки были особенно отчётливы.

Так, значит, вот она какая, эта целина! Плоское белое безлюдье степей, промёрзшие бревенчатые стены барака, ветер Да, пожалуй, нелегко будет, привыкнуть к новой обстановке. И это ему, который всюду чувствовал себя словно рыба в воде. Что же тогда говорить о других?

Он долго лежал, дыша влажным паром, и только под утро забылся тревожным сном. И снова ему привиделась белая степь. Тёмное небо мягко обволакивало заснеженную землю. Полозья саней легко скользили по пухлой пороше. И ветер набегал волнами, поднимая косые гребни снега и нагнетая вал за валом Знакомство с МТС не отняло много времени — её можно было обойти за четверть часа. Умывшись студёной водой, Яшка вместе с Чижиком ещё до завтрака осмотрел ремонтные мастерские, помещавшиеся в соседнем бараке, и заглянул в столовую, которая по вечерам служила клубом. Немногим дольше задержался возле кузницы. Там под навесом стояло с десяток автомашин и цистерн, а на снегу темнели полевые вагончики.

— М-да, хозяйство, прямо скажем, не ахти какое, — сказал Яшка. — Даже тракторов маловато. В общем, не разгуляешься Глубоко вздохнув, он в последний раз бросил взгляд на занесённые снегом автомашины и, повернувшись к Чижику, предложил ему вместе зайти к Наде. Надо её проведать и посмотреть, как она устроилась.

На стук отозвался незнакомый сдавленный голос, приоткрылась дверь. В коридор выглянула какая-то кудрявая девушка с набитым шпильками ртом и, вскрикнув, тотчас скрылась. За дверью завозились, послышались короткие смешки — там, видимо, спешно приводили в порядок постели, — а когда всё стихло, дверь снова отворилась, на этот раз уже широко и гостеприимно.

О том, что в этой комнате живут девчата, сразу можно было догадаться по вышивкам и полотняным коврикам, висевшим над койками, по многочисленным салфеточкам и бумажным цветам — этому скудному кружевному уюту общежитий. Надина койка стояла возле окна.

— Разрешите присесть? — Яшка, улыбаясь, опустился на единственную табуретку, с которой девушка в кудряшках поспешно смахнула полотенцем пыль. Вытащил из кармана пачку «Беломора». — Можно?

— Нет, нельзя — Даже так? — Он сунул папиросы обратно.

Пришлось подождать, пока девчата наведут красоту и наденут пальто и ватники.

Девчата по очереди гляделись в тусклее зеркальце, душились одеколоном. Пока суть да дело, Чижик, заприметив какую-то потрёпанную книжицу, принялся листать её, а Яшка, деликатно повернувшись к девчатам спиной, рассматривал фотографии на стенах. Слышно было, как плачет ребёнок.

— Рядом семейные живут, — сказала Надя. — Агроном и механик.

Вышли вместе. Морозное утро искрилось, скрипело под ногами. А в столовой, как в бане, было шумно, душно и парко. На каждом столе — буханки хлеба, бачки с дымящейся кашей, большие запотевшие чайники. И тут же колотый сахар, горчица, тёмная, влажная соль К концу завтрака в столовую пришёл директор Барамбаев. Медное, в оспинках лицо, тулуп нараспашку, малахай Перешагнул через скамью, грузно уселся, широко раздвинул локти. Говорил он медленно и внятно, словно бы подбирал слова, и Яшке, привыкшему к многословию и посулам щедрого на обещания Дынника, понравилось, что Барамбаев ничего не приукрашивает. Да, будет трудно. Да, с жильём покамест туговато. И работать на первых порах многим придётся не по специальности. Ничего не поделаешь. Он, Барамбаев, считает своим долгом сразу об этом сказать. А если у кого есть вопросы — пожалуйста Вокруг нестройно зашумели. Кто-то мрачно сказал: «Ясно, чего там» Кто-то пробормотал: «Не привыкать» И вдруг Яшка услышал тонкий, ломающийся голос Бояркова.

— Я скажу — Пожалуйста, — повторил Барамбаев.

Честно говоря, Яшка не ожидал от Бояркова такой прыти. Глеб вскочил и, протиснувшись к директору, швырнул на стол свою кепочку и продранные рукавицы.

Он отрывисто бросал слова. Во-первых, где спецовка? Во-вторых, сапоги и ватники Без них здесь пропадёшь. А ему, Бояркову, ещё не надоела жизнь — Правильно говоришь — - неожиданно для всех поддержал Барамбаев. — Внимание, товарищи!.. — Он поднялся, опираясь здоровенными кулаками о стол. — Сапоги есть.