Василий Клепов - Мыс Доброй Надежды. Повести

- А ты влезь на дерево, может, там каштаны будут поспелее. Так всегда бывает: внизу - зелёные, вверху - спелые.

Он подставил спину, и Митя медленно полез на огромный ствол дерева. Но каштаны были и наверху зелёные. Грецкие орехи тем более, все ребята вымазались коричневой краской от кожуры незрелых орехов.

Тоша забрался с Митей на дуб и начал стряхивать с него жёлуди. Они, как град, застучали по земле.

Девочки только взвизгивали, когда на них сыпались эти жёлтые и коричневые плоды.

Набрали полные сумки.

- Сколько же мы набрали желудей? - спросила Натка, приглядываясь к ребятам, у которых за спинами висели тяжёлые сумки.

- Пол-Кубы засадить можно, - озорно засмеялся Митя.

- Интересно, как наши дубы, примутся на Кубе или нет? - спросил Ваня Зюзин.

- Примутся! - весело сказал Тоша. - Я читал, что у них дубы очень хорошо растут, да и Колумб пишет, что везде он видел дубы и падубы. А что такое падуб, ты не знаешь, Ваня?

- Падуб? Не знаю, это, наверно, только Колумб и знал…

- Сам-то ты Колумб! - сказал Митя. - Падуб - это ясень.

- Ясе-е-ень? - пропел Тоша. - Неужели ясень? У них на Кубе, наверно, и не осталось ни одного ясеня. Вот бы набрать семян!

- Сейчас уже не соберёшь… Они отцветают в мае, - рассудительно, как всегда, сказал Митя.

Он подвёл их к ясеню. Огромное дерево стояло, вцепившись могучими корнями в землю, на самом краю обрыва. Зелёная листва его ещё не пожелтела. На ней ярко выделялись белые кисти стручков.

- Ой, крылатки, крылатки! - закричал Ваня Зюзин.

Тоша достал один стручок и разнял его: внутри были остренькие продолговатые орешки-семечки.

Они набрали крылаток. Девочки начали выщелучивать из них маленькие удлинённые орешки. Митя посмотрел на них, усмехнулся и сказал:

- Нечего здесь этим мартышкиным трудом заниматься! Это можно и дома сделать. Пошли в город. Видите, солнце уже садится.

Солнце и в самом деле приблизилось к горе. Его лучи уже не грели, и ребята стали мёрзнуть. Тоша забросил за спину свой рюкзак и сказал:

- Кто будет проводником?

- Митя! Митя - очень хороший проводник, - закричали девочки, вспомнив, что имённо Митя вывел их из колючек.

Митя подтянул у рюкзака ремень, взял в руки большую палку и крикнул:

- Нечего валандаться! Пошли за мной!

Когда они, исцарапанные и растрёпанные, спустились вниз и собрались в речной долине, солнце уже скрылось за горой. Начало темнеть.

- Быстрей, ребята, иначе мы не успеем к последнему автобусу! - сказал Митя и пошёл вперёд по камням, выбираясь на дорогу, проделанную грузовыми машинами.

По городу ехали, освещаемые огнями пробегающих фонарей.

Натка вдруг начала декламировать:

- Зюзя, ты любишь стихи Маяковского? - спросил Тоша.

- Маяковского? Я не умею его читать. А вот когда кто-нибудь читает, тогда люблю…

- А я начал понимать стихи Маяковского с тех пор, когда прочитал его стихи о Кубе. Всё-таки хорошо он сказал о бананах и ананасах. «Белый ест ананас спелый, чёрный - гнилью мочёный». Теперь уже не то: чёрный ест всё, что хорошо на Кубе, и вот, если наши деревья у них примутся, тогда…

- Что тогда, Теэн? - спросил Митя.

- А с кем мы пошлём свои семена? - вдруг обернулась к ним Натка.

- А дядя-то у меня зачем? Он же капитан и поедет на Кубу…

Автобус подходил к остановке «Советская». Ребята сгрудились, готовясь выходить из автобуса.

Вся комната Тоши наполнилась Кубой. С ним поселился дядя Сима и всё время рассказывал ему об острове Свободы. А тут ещё попугай и королевский дрозд целый день летали по комнате и кричали совсем не по-русски, так что Тоша не знал, что с ними делать.

- Дядя Сима, а что едят на воле попугай и дрозд? - спросил он капитана, который побрился и расчёсывал свои изящные усики перед зеркалом.

- Вот уж чего не знаю, того не знаю… Очевидно, дрозд собирает червей на земле, а попугай ест разные плоды и фрукты.

Через несколько минут Тоша уже подставлял попугаю очищенные мандарины, и тот быстро хватал их с ладони и начинал долбить своим кривым клювом. А дрозд действительно ел дождевых червей и всяких слизней, которых мальчик набрал в Ванином саду.

- Ты знаешь, Тоша, эти птицы очень любят тепло, - сказал дядя, принимаясь обрызгивать себя духами, - а у тебя здесь холодновато. Пожалуй, надо подтопить.