Владимир Добряков - Строчка до Луны и обратно

Но дяди Сергея дома не оказалось. Сын его Левка — хитрый и плаксивый мальчишка — сказал, что отец придет вечером. До вечера, понятное дело, я ждать не мог.

— Левка, — спрашиваю, — у вас доски есть?

— О, у отца сколько хочешь досок!

— Ты бы, — говорю, — дал мне кусок доски.

— Это можно, — с готовностью ответил Левка и повел меня в чулан. Там всяких досок и чурбаков целая гора была сложена. Через минуту я нашел подходящую.

— Вот эту, — говорю, — дашь?

— А ты мне что дашь? — спросил Левка.

Я пожал плечами, а Левка продолжал:

— Знаешь, сколько кубометр досок стоит? Думаешь, рубль, да? Как бы не так! И десятки не хватит.

— Денег у меня нет, — сказал я.

— А что есть?

Я стал вспоминать: компас есть, цепь от велосипеда, шарикоподшипник…

— Цепь не надо, — сказал Левка. — А подшипник и компас принеси. Посмотрю.

Пришлось сходить домой. Жалко было шарикоподшипника — новый, блестящий, так крутится здорово. Я был уверен, что Левка выберет его. Так и получилось. Левка покрутил подшипник, поморщился и положил его себе в карман. Потом осмотрел компас, проверил — оборачивается ли на Север стрелка, и опять поморщился:

— Мало за такую доску, — вздохнул он и стал поглаживать доску рукой. — Сухая, выдержанная! Эх, досочка!

— Ты что же, — испугался я, — и подшипник, и компас берешь?

— Зато какую доску даю! — Левка постучал по ней согнутым пальцем. — Слышишь — колокол!

Я пожалел, что связался с Левкой. Но делать было нечего — взял доску.

У отца в ящике с инструментом я отыскал рубанок, пилу, потом расчертил доску по мерке и принялся за работу. Прежде всего, отпилил лишнюю часть доски. Затем начал орудовать рубанком. Стесывать пришлось много. Через пять минут я вспотел. Но чтобы отдохнуть — не хотел и думать. Стружки — белые, курчавые, все лезут и лезут из рубанка. Красота! Глаз не оторвешь! Я засучил рукава, расстегнул ворот. Хорошо! Целый бы день так строгал. И точно: часа полтора работал и хотя бы сколько-нибудь надоело! Но больше строгать было нельзя. И ширина, и толщина — все тютелька в тютельку. Потом ровненько, как на листке было нарисовано, закруглил угол. Я долго еще возился с крышкой. Шлифовал шкуркой, вырезал места для петель, буравил дырочки. Начало темнеть, когда закончил работу. Крышка получилась на славу, как настоящая. Оставалось покрасить. Краски у нас не было, и я опять отправился к Левке домой. Отец его уже пришел. Он был не такой хитрый и жадный, как Левка. Дядя Сергей налил в пузырек краски, сказал, как мазать, сушить.

Я, конечно, перепачкался, как черт. Но выкрасил ровно, без пятен. Краска блестела, будто стекло.

Пришел с работы отец. Убрать я еще не успел. В комнате стружек, как соломы в хлеву. Краской пахнет. Но отец не заругался. Он почти никогда не ругает меня. Только спросил, что за вещь мастерю. Я сказал, что крышку для парты. Отец больше и спрашивать ничего не стал.

Я подмел стружки, сложил инструмент и пошел помогать отцу чистить картошку.

К утру краска хорошо высохла. Нисколько не прилипала. Я взял отвертку, спрятал крышку под пальто и отправился в школу. Так рано я никогда не ходил в школу. В раздевалке еще никого не было. Я быстро, чтобы кто-нибудь не увидел, поднялся на второй этаж, зашел в свой класс и запер дверь стулом.

Отвернуть шесть винтов оказалось делом нелегким. От волнения руки вспотели, отвертка срывалась. Но все-таки отвернул. Подошел к двери, прислушался. Никого не слышно. Не теряя времени, приложил свою крышку. Да, не ошибся — петли как раз пришлись на свои места. Дырочки немного косят, ничего — закручу.

Вот один винт зашел, второй, третий. Работа уже подходила к концу, когда услышал, что по коридору кто-то идет. Я замер. А если это кто-то из нашего класса?.. Я не дышал от волнения. Ближе, ближе… Нет, прошли мимо. Руки у меня дрожали. Вставил винт, нажал отверткой, и вдруг резануло по пальцу. Боли даже не чувствовал, хотя отвертка рассадила мясо почти до самого ногтя. Пока вынимал из кармана платок, несколько капель крови упало на пол. Я крепко замотал палец платком, торопливо закрутил последний винт. Все. Крышка на месте. Затер ботинком на полу капли крови, схватил отвинченную крышку и стал искать, куда спрятать. Подходящего места не было. Тогда положил ее под пальто, тихонько вынул из дверной ручки стул и вышел в коридор. Я благополучно спустился на первый этаж и выбежал на улицу. Зайдя за угол, огляделся. Не раздумывая, сунул крышку в решетку подвального окошка, куда летом ссыпают уголь.