Адам Шогенцуков - Солнце перед ненастьем

— Ну что же ты молчишь, родной? — не унимался дед. — Скажи мне, скорее скажи, что случилось?

— Я не знаю, дедушка… — На всякий случай Залим шмыгнул носом.

— Ах, ты не знаешь! — возмутилась Жантина. — Оказывается, я должна объяснять, в чем ты провинился. А ну-ка, покажи дневник.

Залим вздрогнул. Вот оно, сейчас все раскроется… Он нарочно забежал в сарай, думал до поры до времени спрятать дневник…

— Покажи дневник, мальчик, — приказал дед.

Медленно, с неохотой раскрыл Залим портфель, вывалил его содержимое на верстак. Негнущимися пальцами перебирал книги, тетради. Нет… Нет ни дневника, ни тетради с контрольной по русскому языку. С той самой контрольной, под которой красуется жирная красная двойка…

— Ну, в чем же дело? — спросила мать. — Почему ты не даешь дедушке дневник?

— Я искал… В портфеле его нет.

— Куда же ты его дел? Забросил куда-нибудь, чтобы дедушка не узнал?

— Не знаю я, где дневник. Наверное, забыл в классе…

— Ничего не скажешь, вовремя забыл. Ну погоди, вернется отец, я ему все расскажу…

— Да говорите толком, что случилось?

Жантина была так расстроена, что совсем позабыла привычную почтительность, с какой она и ее муж обращались к старику.

— Залим лжет! — гневно сказала она. — Лжет на каждом шагу. Отметки подделывает. Тройку по русскому языку в дневнике переправил на пятерку! А сегодня он получил двойку.

— Не может быть! — испуганно воскликнул дед.

— Спросите Залима.

— Не станет мой мальчик меня обманывать!

— Он всех нас обманывает.

— Нет, нет, ты что-то путаешь!

— Я своими глазами видела журнал.

— Но как же так? Каждый день он веселый возвращается из школы, каждый день приносит радостную весть: «Дедушка, пятерка!» Редко-редко когда бывает четверка.

— Ложь, все ложь! — с досадой проговорила Жантина. — Ни одному его слову больше не верю! На собраниях да на слетах с чужого голоса поет, умные речи произносит, чужую работу выдает за свою, а все хвалят — ах какой умный! Вот и научился врать!

— Ты снова что-то путаешь, голубушка, — с недоумением заметил Мазан.

— Что значит — путаю? Речи за него пишут вожатые, а он чванится, нос задирает, работать совсем перестал.

— Ох, беда, беда! Упаси аллах, узнают люди… Чужие слова — все равно что чужое платье…

— Для Залима, верно, и чужое — свое, — возмущенно продолжала Жантина. — Ему все равно… Однако довольно! С сегодняшнего дня он у меня шагу за ворота не сделает, день и ночь будет сидеть за уроками. Никаких слетов! Никаких выступлений! Я так и вожатой сказала. И вы, дада, пожалуйста, не спускайте ему ничего. Ничего за него не делайте. Пусть сам работает.

— Но, голубушка, если он не может…

— Пусть учится.

— А если не выходит?

— Ничего, постарается — и выйдет. — Тут Жантина увидела стоявшие под навесом табуретки и снова вскипела: — А это что? Опять для него делали?

— Нет, нет, доченька! Это я для нашего детского сада. Вчера зашел к ним, поглядел — плохо живут ребятишки: сидеть не на чем, играть не во что… У меня была доска — две табуретки сделал, на третью не хватило. Пойду завтра к председателю колхоза, пусть выписывает материал на мебель для малышей.

— И корзину свою пусть сам сплетет. — Жантина вдруг остановилась, глядя в угол сарая, где лежала связка лозняка и начатое плетение. — Дада, что же это вы!..

— Это я для пчел, для пчел…

Наконец Жантина ушла в дом. Дед с внуком остались одни. Оба молчали; Залиму было стыдно. Но, пожалуй, не менее стыдно было и Мазану. Старик не знал, с чего начать разговор.

— Как же это у нас с тобой получилось, мой мальчик? — сказал он наконец.

Залим забился в темный угол — и ни слова.

— Ну разве можно так, мой родной? — выговаривал Мазан. — Отец твой дни и ночи трудится в поле, мама ребят учит, работает не покладая рук, чтобы в доме был порядок; я старый человек, но и я стараюсь делать что могу. А ты? Стыдно, мой милый, ох как стыдно! Берись-ка ты за ум. Я ведь знаю — ты мальчик толковый, все одолеешь, со всем справишься, стоит только захотеть…

Мазан говорил, а сам все поглаживал слипшиеся от дождя волосы внука.

Залиму стало вдруг тепло, уютно. Какой добрый у него дедушка! Ни у кого нет такого… Он и не сердится вовсе.

— Скажи, родной, ты в самом деле не нашел дневника? — осторожно спросил дед.

— М-м, — отрицательно мотнул головой мальчик.

— А в школу ты его брал?

— Угу.

— Куда же он мог деться?

— Не знаю… Да это все ерунда, заведу новый. Дедушка, а мы сегодня снова победили!