Эдишер Кипиани - Тетрадь в десять листов

— Привет ударной бригаде! Кто это послал вас к нам на помощь? — сказал председатель, заложив за пояс большие, коричневые от загара пальцы.

— Мы хотим вам помочь, — застенчиво улыбнулся Гигия.

— Виноград пока еще не созрел. А чем еще вы можете помочь? — засмеялся бригадир, показав желтые, как зерна кукурузы, зубы, но, решив, что председатель не понял его шутку, прибавил:

— Покушать они горазды.

— Это правда, дядя Полиекто, что вы посылаете людей на мельницу? — спросил Гигия гордо, не заметив обидной шутки.

Мы стояли тут же, только Бачука отошел немного в сторону.

— Посылаем, как же… уж не хотите ли отправить зерно на помол и вы?

— Нет, уважаемый Полиекто, мы… — Гигия взглянул на нас. — Нам все равно сейчас нечего делать. Я бывал на Сакраульской мельнице и дорогу хорошо знаю… — Гигия запнулся.

— Собрался в провожатые к аробщикам? — рассмеялся председатель.

Смех его показался нам раскатами грома. Председатель был огромный, широкоплечий мужчина. Бригадир открывал рот, что-то говорил, но слова его заглушались смехом председателя. Когда воцарилось молчание, бригадир повторил:

— Похоже, яйца курицу хотят учить!..

Председатель снова засмеялся, а бригадир покраснел от удовольствия.

Бачука не знал, что делать: посмотрит на председателя и бригадира — засмеется; встретится с мрачным взглядом Гигии — нахмурится.

— А ну, марш домой! — неожиданно прикрикнул бригадир на Бачуку. — Лучше садись за книгу. — И, глянув на председателя, продолжал: — Не желаешь дружить с детьми уважаемого Полиекто, да? Потому так хорошо и идут твои дела в школе.

— Кто это такой? — шепнул я Левану.

— Отец Бачуки.

Тем временем Гигия снова обратился к председателю:

— Уважаемый Полиекто, мы очень хотим помочь вам. Жалко ведь две пары быков отрывать от работы.

— Ничего не поделаешь… А когда вернутся, им еще отдых нужен.

— С ними и двух колхозников надо посылать, — продолжал Гигия.

— Да!

— Конечно, виноградник опрыскивать мы не сумеем, а пойти на мельницу сможем.

— Неужели сможете? — в раздумье произнес председатель.

— Что тут трудного! Одну ночь не поспим, вот и все.

Председатель оглядел каждого из нас. Видно было, что предложение заинтересовало его.

— А сколько зерна вы сможете взять?

— До десяти пудов, не меньше. Вернемся, отдохнем и снова пойдем. В школе ведь у нас сейчас нет занятий.

— А если с вами что-нибудь случится, кто будет отвечать? — сказал председатель, махнул рукой и зашагал к винограднику.

— Дядя Полиекто, уважаемый Полиекто! — Гигия погнался за председателем и схватил его за рубаху.

Мы все невольно двинулись за ними.

— Очень просим… Ну что с нами случится, мы же не дети, мы же не первый раз идем на мельницу. Для нас это будет как поход, и мы хоть немного поможем колхозу. Ну не откажите нам, пожалуйста, — упрашивали ребята.

Председатель остановился, вытащил папиросу. В его огромных руках папироса казалась крохотной.

— А вы советовались со старшими? — повернулся председатель к Гигии.

— Пока нет… — запнулся мальчик.

— А вдруг не пустят?

— Пустят, пустят! — закричали мы все.

— Я согласен, но сперва спросите родителей, а потом приходите ко мне.

Мы запрыгали от радости и помчались обратно в деревню. Бригадир пошел было за нами, видимо, что-то хотел сказать, но раздумал, махнул рукой и отстал. Мы пробежали мимо загорелого, худощавого колхозника, который, засучив рукава, отмывал от купороса руки.

— Брось, Михако, может, тебе и не придется ехать на мельницу, — крикнул ему председатель.

С шумом, с веселым смехом ворвались мы в деревню, с грохотом взбежали по лестнице Левана, ворвались во двор Мумуки, окружили мать Гигии, сладкими словами умаслили мою бабушку. Наконец сумели всех уговорить. Сердца наши переполняла гордость…

Было уже за полдень, когда с мешками на плечах шагали мы по направлению к Хангэсу. У некоторых утренний энтузиазм уже прошел, кое-кто сгибался под тяжестью мешка, то и дело перекладывая его с плеча на плечо. Труднее всех пришлось с непривычки мне, но я всячески старался, чтобы ребята не заметили этого. Я никому не уступал в силе, кроме Гигии, да и мешок мой был не больше, чем у других, но деревенские ребята были выносливее.

«Хоть бы кому-нибудь захотелось отдохнуть», — думал я, а сам все больше и больше отставал. Постепенно стихли разговоры, шутки, смех. Все брели молча. Впереди шел Гигия, позади всех плелся я. Ребята оглядывались, спрашивали, не устал ли я, но я делал беззаботное лицо и, улыбаясь, качал головой.