Павел Катаев - Алтайское солнце

И остальные хором дружно ответили:

— Согласны.

Этим и запомнился Женьке тот прекрасный вечер.

Накануне Октябрьских праздников Женю Дроздова, Диму Старикова, Милу Ерёмину и ещё пятерых третьеклассников принимали в пионеры.

Торжественная линейка проходила в совхозном клубе. Это был длинный дощатый барак, переделанный в клуб из общежития. К осени его отштукатурили, заново покрасили стены изнутри и снаружи жёлтой краской. Внутри сколотили небольшую сцену, повесили занавес.

На сцену, освещённую сильными лампами в жестяных коробках-рефлекторах, вывели всех ребят, которых должны были принимать в пионеры, и выстроили в ряд у края сцены.

Женя Дроздов стоял с правого края. Он видел сбоку от себя окно и за окном — покрытую первым снегом лиловую, вечернюю степь. Рядом с мальчиком стоял Дима Стариков. От волнения Дима забыл оставить в комнате для раздевания возле сцены свой альбом и теперь не знал, куда его девать, — перекладывал из руки в руку, прятал за спину, пока, наконец, не выронил. Альбом взмахнул страницами, как птица, и упал вниз, к зрителям.

Дима покраснел от смущения и хотел даже спрыгнуть за альбомом со сцены, но тут подошла Мария Михайловна.

— Альбом не пропадёт! — зашептала она. — Тебе отдадут. Стой спокойно!

Раздался звук пионерского горна, дробь барабана, и Мария Михайловна шагнула на середину сцены.

— Товарищи! — громко сказала она. — Сегодня у нас большой день — мы принимаем наших третьеклассников в пионеры. Это всегда памятное событие! Все мы, взрослые, помним, как нас принимали в пионеры. Но сегодня это — историческое событие. Праздник не только для школы, но и для всего целинного совхоза «Молодёжный». Ведь нельзя забывать — вы будете первыми пионерами, принятыми на целине! Запомните этот день навсегда!

Раздались хлопки, одобрительные возгласы. Женя со сцены смотрел в зал и видел среди множества знакомых лиц родные лица мамы, папы, Маришки, Пастуховых. Глаза у всех сидящих в зале сверкали и обращены были именно на Женьку. Каждому мальчику и девочке, стоящим сегодня на сцене клуба, казалось, что именно на него все смотрят, именно ему все хлопают.

Потом на сцену вышла длинноногая девочка в чёрной юбке, в белой рубашке и в красном галстуке и начала звонким, громким голосом читать слова пионерской клятвы. Будущие пионеры повторяли за ней эти слова. В тишине отчётливо слышались слова пионерской клятвы, произносимой хором.

Женька был так взволнован, что не сразу узнал в этой девочке Веру Мальцеву. Но это была именно она. Вера подходила к каждому мальчику и девочке, стоящим на сцене, набрасывала на шею красный галстук, а затем как-то по-особому, по-пионерски завязывала узел. Возле Женьки Вера задержалась и проговорила очень ласково:

— Теперь ты тоже пионер!

Мальчик стоял по стойке «смирно», скашивал вниз глаза, чтобы увидеть на своей груди красный пионерский галстук. Он испытывал такую гордость, его обуяло чувство такого счастья, что захотелось немедленно бежать куда-то, чтобы все видели — Женя Дроздов уже пионер, у него на шее уже повязан красный галстук.

Но в том-то и дело — весь совхоз и так присутствовал в этот день в клубе. Не было только Милочки Ерёминой. Незадолго до торжественного дня она снова простудилась и лежала дома в постели.

Когда вновь принятые пионеры сошли со сцены, Женька пробрался в комнату для раздевания, достал из кучи своё пальто, шапку, быстро оделся и выбежал из клуба на улицу.

Уже почти стемнело, степь и небо казались синими, в небе сквозь золотую снежную муть виднелась полная луна.

Дул холодный ветер, он приносил откуда-то издалека запах снега и мороза. Посёлок был тёмный, лишь вдали, у конторы, горел на столбе фонарь. Лампочка на ветру раскачивалась, жёлтое пламя света летало по припорошённой снегом земле.

Спотыкаясь об окаменевшие от холода кочки, мальчик добрался до дома Милы Ерёминой. В одном лишь окне светился свет. Значит, девочка не спала. Женя попытался заглянуть в окно, однако оно было занавешено.

Женя постучал в стекло и, обойдя дом, поднялся на крыльцо.

Дверь оказалась открытой. Женя вошёл в тёмную, холодную прихожую и тихо постучался в дверь Милиной комнаты. Из-под двери светилась полоска света.

Ответа не последовало. Тогда мальчик приоткрыл дверь и шагнул в комнату.

С потолка на шнуре свисала электрическая лампочка, закрытая самодельным, из бумаги абажуром. Справа у стены стояла высокая кровать со множеством подушек, покрытых кружевным покрывалом, слева у стены стоял диван. Диван был застелен, и на нём Женя увидел Милочку Ерёмину. Её голова высоко лежала на подушке. Девочка открыла глаза, увидела Женю и прошептала: