Клеопатра Гайлит - Крылья

— Вражда с чеховцами кончилась?

— Давно!

— Я только одного, дружок, боюсь. Зайду я в один прекрасный день в класс, а там вместо парт — самые что ни на есть самолеты, да планеры стоят. И поднимутся мои старшеклассники в воздух от первого же моего вопроса! А?

— Ну, Валерьян, Петрович, мы ведь не маленькие уже. Можно, а? Мы и учиться лучше будем, если вместе.

— Я всегда тебе верил, дружок. Что ж, переходи. Я помогу оформить перевод. А пока пойдем, посмотрим, какую мастерскую шефы нам отделали! Теперь вам будет где время проводить.

— А вы знаете, Валерьян Петрович, Фу-Хой-Лин обещал показать нам, как делать настоящие китайские змеи.

— Это хорошо. Только помните, что сейчас мы будем очень требовательны к учебе. Учеба должна быть на первом плане.

Жеська скосила глаза и невинным тоном спросила:

— Валерьян Петрович, а карцер теперь при директоре будет?

— Карцера не будет, но ехидных девчонок будут сажать на планеры и пускать по Ельцовке.

Золотые дни в начале октября — обычное явление в Сибири. Зачастую после острых, холодных дождей, после колючей крупы и снега вдруг сметет ветер рыхлую, серую пену с неба. И тогда раскинется оно — бездонное, ярко-синее и ласковое — над сибирскими просторами.

Особо ласковы и бархатны в те дни солнечные лучи, пахуча хвоя в бору, неописуемо красива пламенная осина на темном занавесе сосен.

В такие безветренные солнечные дни можно еще найти в бурой хвое под тихими соснами розовато-оранжевый запоздалый рыжик, мохнатый груздь под зонтиком прелых листьев, коралловые бусинки брусники по ложбинкам.

В такие дни теплеют улыбки, ярче блестят глаза. Хочется выйти на лесную просеку, где высокие стены — сосны, а потолок — голубое небо, и итти, вороша ногами опавшую хвою и листву, шумно вдыхая вкусный запах отдыхающей земли, далеко-далеко.

Пробуждаются тогда, повидимому, в человеке древние инстинкты далеких предков-кочевников.

И певучий костёр на берегу реки кажется желанным и прекрасным. И чудится, будто за спиной вырастают могучие крылья.

В один из таких дней Валерьян Петрович, сутулясь и опустив, по обыкновению, одно плечо, тихо поднимался по лестнице в крайосоавиахиме. Он тихо открыл дверь в комнату председателя и долго с ним беседовал. А возвратясь в школу, приказал вызвать в учительскую инструкторов-моделистов.

Те собрались, недоумевающе переглядываясь.

— Ты не знаешь, зачем нас позвали?

— Нет. А ты?

— Может, опять засыпались на чем-нибудь ребята?

— Ну! Не успели год начать, а уж засыпались, — сразу отвергла предположение Жеся, — да у нас и некому.

В школе только-что закончились перевыборы пионерорганизации. Вожатые, знаменосцы, барабанщики, звеньевые расставлены по местам. Все лучшие моделисты, как примерные пионеры, оказались выбранными.

— Ну, друзья… — начал вошедший директор. Начал и остановился, переводя взгляд с одного лица на другое.

Восемь пар широко раскрытых, жадных глаз будто взлетели ему навстречу.

— Летать хотите?

— Ой! — тихо икнула от неожиданности Жеся и прихлопнула рот рукой.

— Жеся, галстук поправь, — томил Валерьян Петрович и небрежным тоном, глядя в окно, произнес:

— Крайосо предлагает желающим моделистам — если таковые найдутся — полетать завтра над городом на самолетах. Завтра, кстати, выпуск из школы крайосо.

— Ой! — икнула Жеся второй раз и осталась с открытым ртом. Валерьян Петрович налил в стакан воды и подал ей:

— Выпей, Жеся. При сильных волнениях помогает. А сейчас идите в классы. Завтра ровно к 10 надо быть в крайосо. Пригласите Киселева с отцом.

И пошел из учительской на урок.

Утром он немного запоздал и пришел в крайосо уже когда ребята нетерпеливо топтались в грузовике.

— Ой, да Валерьян же Петрович, как вы долго! — упрекнула Жеся, — Лезьте, мы вам самое нетрясучее местечко оставили. С дядей Володей рядом.

— Что ж ты, Киселев, бабушку не прихватил? — улыбнулся Валерьян Петрович, пожимая руку дяде Володе.

— Мы ей даже не сказали, что летать будем, — затараторила Жеся, — она и так всегда волнуется, бабунечка наша.

— Дружба то у вас, я вижу, наладилась?

— Ага. Она же только кричит, — а сама добрая. Дядечка Володя, нате мой шарф, а то ветер.

— Чтобы я девчачьим шарфом повязывался? Ни за что! Сядь, давай, а то опять раньше времени, полет совершишь. — Запевай вот лучше.

Запели. Как птицы — навстречу солнцу.

Загрохотал грузовик по длинному проспекту, мимо бульвара, еще не скинувшего поблекшей одежды, мимо подбодрившихся после ремонта домов, мимо злополучной Ельцовки.