Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

Однажды жарким летним днем я сидела на лугу у небольшого ручья. По синему-синему небу, как большие лебеди, плыли белые облака. Прямо напротив меня теснились заросли зеленого камыша с темными, гладкими колосьями, и среди них на длинном стебле рос всего один темно-красный цветок. Он склонился над ручьем, будто хотел увидеть в зеркале воды свое прекрасное отражение, но при этом вовсе не казался самовлюбленным. Картина была так хороша, что я долго любовалась ею, не в силах оторвать глаз. Вдруг где-то рядом зазвучали два тоненьких голоска, которые не то пели, не то болтали. Я не могла понять, чьи это голоса. Один из них был резким и пронзительным, другой — приятным и мягким, хотя явно возражал первому. Казалось, они спорили о чем-то, повторяя снова и снова одни и те же слова: «Кейти делала!» — «Нет, не делала» [1] Игра слов: Katydid — зеленый кузнечик, Katy did — Кейти делала (англ.). . — «Она делала!» — «Нет, не делала». — «Она делала!» — «Нет, не делала». — «Делала!» — «Не делала»… По-моему, в пылу спора они произнесли все это не менее ста раз.

Я встала в надежде найти спорщиков и увидела: на стебле камыша, гибком, как кошачий хвост, сидят два тонких бледно-зеленых существа. Похоже, у них было плохое зрение, во всяком случае, оба носили черные очки. У каждого было по шесть ног — две короткие, две подлиннее и две длиннющие, с такими мощными суставами, что их обладатели наверняка могли без труда запрыгнуть на крышу экипажа. Завидев меня, они поползли по своему стеблю так медленно и неуклюже, что, будь у меня слух поострее, наверняка услышала бы скрип их суставов. Пока я смотрела на них, они двигались молча, но, едва я отвернулась, тут же снова начали ссориться: «Кейти дид!» — «Кейти диднт». — «Кейти дид!» — «Кейти диднт…»

Придя домой, я задумалась о Кейти, которую когда-то знала. Та Кейти хотела совершить много замечательных дел, но, не совершив ни одного, сделала нечто другое, чего поначалу делать совсем не собиралась. Потом оказалось, что это новое дело гораздо интереснее ее первоначальных замыслов. Эта история все больше занимала меня, и наконец я решила написать о Кейти для вас. И написала. И в память о моих двух маленьких друзьях на камышином стебле дала своей книге их имя. Так родилась история о том, «Что делала Кейти».

Ее звали Кейти Карр. Она жила в городке Бёрнет, совсем маленьком, но, как это часто бывает, быстро растущем. Дом, в котором жила Кейти, стоял на окраине. Он был большой и квадратный, белый, с зелеными ставнями и балконом, который был так тесно увит дикими розами и другими цветами, что походил на беседку. Четыре высокие акации бросали тень на усыпанную гравием дорожку, ведущую к главным воротам. По одну сторону дома раскинулся фруктовый сад. По другую располагались поленницы дров, коровник и ледник. Позади дома, к югу, спускался огород, а за ним — луг, рассеченный надвое ручьем. Над ручьем склонялись кусты орешника, а на лугу паслись четыре коровы — две рыжие, одна пегая с острыми рогами с жестяными наконечниками и очаровательная белая телочка по имени Дейзи.

В семье Карр было шестеро детей — четыре девочки и два мальчика. Старшей, Кейти, было двенадцать. Маленькому Филу, самому младшему, — четыре года. Остальные шли по возрасту между ними.

Доктор Карр, их папа, был милейшим, добрым и очень занятым человеком. Целые дни, а иногда и ночи он проводил вне дома, спасая больных людей. У детей не было матери. Она умерла, когда Фил был еще младенцем, то есть за четыре года до начала истории, которую я собираюсь вам рассказать. Кейти помнила маму очень хорошо. Прочим осталось только ее имя, которое они поминали в воскресных молитвах или когда папа был особенно добр и мягок к ним.

Мать, которую дети почти не помнили, им заменяла тетя Иззи, папина сестра. Когда мама отбыла в столь дальний путь и так надолго, что только юные души ее детей не теряли надежды на ее возвращение, тетя Иззи приехала, чтобы взять на себя заботу о детях. Это была маленькая женщина с острым личиком, худая, несколько старообразная и очень аккуратная и обстоятельная в делах. Она старалась быть доброй к детям, но те нередко ставили ее в тупик, поскольку были совсем не похожи на нее саму в их возрасте. В детстве тетя Иззи была кроткой и аккуратной и любила сидеть в гостиной, склонившись над шитьем. Ей нравилось, когда старшие гладили ее по головке и называли хорошей девочкой. Что до Кейти, она ежедневно приходила домой в рваном платье и ненавидела шитье, не пришив за всю жизнь ни одной пуговицы. При этом ей было совершенно все равно, назовут ее хорошей или плохой. Кловер и Элси шарахались в сторону, как резвые пони, стоило кому-нибудь попытаться погладить их по голове. Все это весьма смущало тетю Иззи, и она с трудом прощала детям их «странности» и непохожесть на хороших мальчиков и девочек, которых она помнила по воскресной школе и которые были ей куда более понятны.