Николай Богданов - Искатели сбитых самолетов

— Хорошо у нас, культурно, — улыбается Владлена Сергеевна.

И вдруг лицо ее принимает строгое выражение. Она заметила бегущего мальчишку в тельняшке. Тут же подозвала.

— Ты опять опаздываешь к завтраку?

— Извините, немножко… помогал Егорычу.

— Вот полюбуйтесь, каков! Не пионер, а морячок какой-то! Как он вам нравится?

Я не успел ответить — разглядывал фонтан в это время.

Вожатая бросила на ходу мальчишке:

— Поделишься своим опытом сегодня на совете отряда.

Я подмигнул Морячку — ему есть что поведать на совете отряда: хотя бы о старом моряке, который в одиночку таскает казенное имущество, когда мимо топают сотни резвых бездельников.

Мы прошли по каменистым дорожкам, мимо цветочных клумб, к дому-терему с крышей, украшенной цветными стеклами. Здесь за столами, накрытыми снежными скатертями, сидели дети в белых рубашках и красных галстуках — все одинаковые, только мальчишки были стрижены наголо, а у девчонок торчали косички с белыми бантами.

Официантки в наколках и белых передниках разносили пищу.

— Это уже второй завтрак, — подчеркнула моя провожатая, — у нас четырехразовое питание.

По незаметному кивку ее головы мне быстро организовали угощение за отдельным столиком.

— А как у вас было организовано питание, в ваше время? — разделяя со мной обильную еду, осведомилась как бы невзначай Владлена Сергеевна.

— Мы картошке, испеченной в золе костра, были рады.

— Как золушки! А наш пионерлагерь показательный. Над нами шефы дышат не надышатся. Все лучшее нам.

После завтрака старшая пионервожатая повела меня осматривать лагерь.

Здесь было чему порадоваться. Аккуратные домики с резными петухами на громоотводах. Никелированные кровати. Полотняные простыни. Пуховые подушки. Одеяла из верблюжьей шерсти.

Как же побогатела родная страна! Нам, первым пионерам, такое и не снилось.

— Мы задумали сделать этот лагерь идеальным, чтобы не только наши равнялись, иностранцам можно было бы показать!

— А зачем это?

— Во-первых, от общения с иностранными делегациями у ребят развивается интернационализм… Ну, а потом… сами знаете… знаете… — И тут на лице Владлены Сергеевны появилось хитроватое выражение. — Ребятам польза очень даже большая! Уж это я по себе знаю. У нас в образцово-показательном детском доме имени Кирова, бывало, перед каждым посещением иностранцев — и суп наварней и второе вкусней, а на третье не только компот, а еще и мороженое! А к чаю, бывало, и горяченькие бублики первый сорт… А когда особо важные гости из какой-нибудь богатой страны, так еще и торты и кексы… Ну и нам кое-что дополнительно подкинут… Понятно?

Она смешно сморщила нос, маленький, облупленный, загорелый. И тут же пояснила:

— У меня на солнце всегда кончик носа лупится. Беда просто… И не у меня одной, как вы заметили. Такие уж мы тонкокожие, ленинградцы.

И по ее улыбке и по тому, как она произносила это слово, можно было понять, что и эта тонкокожесть относится к достоинствам ленинградцев.

Показывая лучшее, что есть в лагере, Владлена Сергеевна привела меня в уголок живой природы. Это был целый павильон, как в зоопарке. Аквариум был полон разноцветных рыбок, в террариуме по песку ползали громадные черепахи. На пальмах, посаженных в кадках, сновали крикливые синие и желтые попугайчики.

В колесе вертелись две белки. На них смотрела из клетки с презрительной гримасой обезьянка.

В двери сунулся тот самый мальчишка, который ночью был у меня в гостях.

— Ты что, Яша? Чего это у тебя в руках?

— Птичик.

— Какой еще птичик?

— А я не знаю… Из гнезда, наверно, выпал. Не ест, не пьет. Больной, что ли? Испугался. Вон как сердце бьется! — И мальчишка приложил комочек пуха и перьев к своему уху.

— Брось, брось сейчас. Фу, какая бескультурность! На нем, наверное, букашки… Зараза! — Правильные черты вожатой исказила гримаса отвращения, и она мгновенно вытолкнула мальчишку, захлопнув дверь в живой уголок.

Но дверь почему-то отскочила и стукнула ее пониже спины. Это обезьянка просунула в щель ивовый прутик, отчего дверь и спружинила.

Проказница с злорадным кряканьем запрыгала в клетке. Сконфуженная вожатая вырвала из щели прут и погрозила обезьянке.

— Вы понимаете, — пояснила она свою строгость, — у нас животные очень ценные. Приобретены через зоомагазин за большие суммы… Все прошли карантин, не заразные, чистые… А тут этот непроверенный птичик!