Николай Богданов - Искатели сбитых самолетов

— Верю, верю, — сказал старик, — ты это в себе прибереги, не растрачивай, пригодится. Поживи пока у нас тихо-мирно, похлебай-ка пустых щей, поноси худых лаптей, как это говорится, а там видно будет.

Тезку одели в какие-то длинные штаны с бахромой, в рваную заплатанную рубашку, дали опорки на ноги. И он стал ничем не отличаться от сельских мальчишек.

Старик же исчез куда-то и строго-настрого приказал: к имению Бутенопа не соваться, вести себя тихо, незаметно и ждать.

А чего ждать? Взрывать их надо, фашистов. Мины под них подкладывать. Прокрасться и… Вот бы подвиг какой совершить, или своим помочь, или хоть одного фашиста уничтожить!.. А то живет он, Тезка, как будто и войны нет, играет с мальчишками в городки, с девчонками в прятки, как самый обыкновенный глупый парнишка!

Тезка томился, тосковал по своему брату, по оставленным в лесу товарищам.

Это надо же, поканались на счастье — и вот тебе: ждут-пождут, а от самых счастливых ни слуху ни духу, ни корки хлеба, ни щепотки соли…

Что теперь думают ребята? Что думает вожатая?..

Это было уму непостижимо, удивительней удивительного. Владлена Сергеевна и Лизочка шли по городу, битком набитому фашистскими солдатами, и никто их не хватал, не останавливал. А ведь стоило полюбопытствовать и приоткрыть хотя бы дубовые листья с их корзинок, и сразу бы выяснилось, что грибницы они липовые. Не разбираясь в грибах, набрали каких попало.

Фашистские солдаты и офицеры шли по улицам веселые, довольные. Они приветливо смотрели на спутниц. Уж не в белых ли платьях тут дело? Кто-то даже подыграл Ладе вслед на губной гармошке:

— Давай, давай, Катюша! Пляши давай!

На встречном грузовике, полном солдат, слышались шутки, песни.

Грохотавший по булыжникам танк неожиданно остановился возле оробевших спутниц. Из люка выскочил танкист, веселый, кудрявый, голубоглазый. Вложил в руки Лизочки большущую куклу с фарфоровым личиком, отдал честь Владлене Сергеевне и, прыгнув в танк, умчался.

Кукла была прехорошенькая. Лизочка так и пошла с ней на руках, позабыв на дороге корзинку с сыроежками. Теперь при виде Владлены Сергеевны и ее любимицы с куклой на руках встречные еще больше улыбались — кто весело, кто грустно. Но никто грубого слова не сказал, не то чтобы хватать, тащить, бить, пытать…

Вожатая шла, не веря своим глазам. На лице Лизочки блуждала растерянная улыбка. Она устала.

— Потерпи, — шептала ей Владлена Сергеевна, — вот найдем кого-нибудь из своих, все будет хорошо.

Но пока никто не встречался. Над зданием райкома развевался фашистский флаг с паучьей свастикой, вокруг гремели мотоциклисты. До больницы было еще далеко.

Так и шла Лада по городу об руку с девочкой, обнимающей куклу, не в силах ни остановиться, ни побежать, ни заговорить с кем-либо.

Ей уже противны стали эти самодовольные лица завоевателей, упоенных своими успехами. Было легче, если бы они были злы, грубы, как подобает гитлеровским солдафонам.

Уж скорее бы найти доктора Соколовского — и прочь отсюда.

Вся беда, что Владлена Сергеевна забыла, где точно помещается районная больница, а спросить было некого. На улицах — только солдаты, солдаты, солдаты…

Наконец встретилась старушка возле забора.

— Бабушка, — остановила ее девушка, — скажите, как пройти в больницу?

Старуха только махнула рукой в сторону и торопливо закрестилась.

В конце концов вышли к разрушенному дому, на воротах которого красовалась половина оторванной вывески. И первым, кого встретили, был кучер Митрофан, выезжавший из ворот на водовозной бочке.

Вначале он испугался, потом удивился, потом обрадовался. И, захлестнув вожжи за какой-то столб, быстро, с оглядкой провел нежданных гостей к себе в полуподвал. Дверь отворила старуха с торчащим изо рта железным зубом.

— Вот и гостеньки к нам, маменька, гостеньки дорогие! — зашептал кучер, торопясь закрыть дверь. — Деточки-цветочечки из бывшего лагеря!

На столе кипел самовар, старуха только что налила себе чашку чаю. Виднелись консервные банки, куски хлеба и даже кусок белой булки.

После чашки чаю Владлена Сергеевна немного пришла в себя. Лизочку же сразу разморило после еды, и она мгновенно заснула на плюшевом диване в обнимку с куклой.

— Ну и пусть спит, — сказал Митрофан, — тут дела такие, что лучше без детей.

— Мы к доктору Соколовскому, — начала Владлена Сергеевна, но старик остановил ее странным жестом, проведя рукой по шее: