Фрида Нильсон - Пираты Ледового моря

Над дверью была прибита вывеска. Такая ржавая, что я с трудом смогла ее прочитать, но в конце концов я разобрала едва различимые закорючистые буквы: «Герб Портбурга».

Я долго стояла, глядя на дверь. Это место пугало меня, хотелось убежать прочь. Но я заставила себя побороть страх. Может, именно здесь я узнаю, куда мне идти дальше.

Я глубоко вздохнула и вошла.

Мне пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем глаза привыкли к полумраку. На стенах висело несколько керосиновых ламп, но они почти не давали света. Пахло чем-то кислым. Пол был мокрым и грязным от снега, который принесли на сапогах посетители. Со стен капало. За огромной стойкой стоял трактирщик в грязном фартуке и вытирал кружку. За его спиной высились бочки; я догадалась, что в них было пиво. Над большим очагом на цепях кипели котлы. С потолка свисали связки сушеных тресковых голов и вяленой рыбы.

Сидевшие за столами посетители были хмурыми и грязными, в залатанной одежде и с лицами под стать. Почти все стулья были заняты. Судя по всему, когда море замерзает, пираты остаются без дела так же, как и рыбаки. Никаких шикарных плащей или прилизанных причесок здесь не наблюдалось. Тут собрались люди, которые не привыкли выпендриваться. Несколько человек подняли головы и смерили меня взглядом.

Я почти сразу пожалела, что пришла. Нет, здесь мне оставаться не хотелось. И разговаривать с кем-нибудь тоже. Я повернулась, чтобы уйти, и тут столкнулась с человеком, который словно вырос у меня за спиной. Он показался мне таким мерзким, что даже смотреть на него было противно. Рябое лицо все в гнойниках. В мохнатой отвратительной куртке кишели блохи. На руках не хватало нескольких пальцев, а глаза слезились и казались больными. Вдобавок он еще и улыбался беззубым ртом.

– Что ты здесь делаешь?

Я сглотнула.

– Ищу.

– Ищешь? – переспросил мужчина. – Что?

Я засомневалась: можно ли вот так прямо все выкладывать первому встречному? Но потом подумала: пусть этот оборванец поймет, что я сюда не просто так пришла, а по важному и даже опасному делу. Может, так я заслужу его уважение. Надо быть посмелее.

– Я ищу того, кто подскажет мне, где искать Белоголового, – ответила я и посмотрела прямо в его слезящиеся глаза.

Пират выпучился на меня.

– Ну ты и сказанула! Да уж, чего только не наслушаешься, прежде чем придет пора собирать манатки и отправляться в море!

– Есть здесь кто-нибудь, кто знает море как свои пять пальцев? – спросила я. – Кому известно, где находится остров Белоголового?

Рябой пират прищурился.

– Н-да, – он облизал губы. – А заплатить-то сможешь?

– Денег у меня нет, – пробормотала я.

– Может, что другое?

– Что?

Его взгляд остановился на шнурке у меня на шее.

– Покажи-ка вот это, – велел он.

Я хотела отказаться, но не решилась и достала сельдяного короля, которого носила под рубашкой. Глаза пирата блеснули. Он протянул руку, но я отшатнулась: нет уж, эта гадкая уродливая клешня меня не коснется!

– Да ладно, я только посмотрю. Стой спокойно, – рявкнул он.

Вдруг поднялись еще два человека. У одного были длинные грязные усы и кожаная шапка-ушанка, у другого один глаз был зашит, так что остался лишь шрам, а кончик носа был словно обрезан.

– Что у нее там такое? – спросил усатый.

– Отвали, – огрызнулся рябой. – Сядь на место.

– Ну, поди, не тебе одному хочется прибрать к рукам чужие драгоценности? – сказал одноглазый. Он склонился надо мной, и я почувствовала, как отвратительно пахнет у него изо рта. Пират потянул за шнурок.

– Дай-ка мне, – прошипел он.

– Отвяжись! Я пришла сюда навести справки! – сказала я и дернулась в сторону, чтобы он отпустил меня.

– Справки? – повторил одноглазый. – Какие такие справки?

– Она заявила, что ищет Белоголового, – сказал рябой.

– Вот как? А ты вроде как знаешь, где он?

– Ты и сам не знаешь, скотина, – огрызнулся рябой.

Тут усатый встрял в разговор.

– Я тебе скажу, где остров Белоголового. В море! Вот. Давай теперь свое украшение!

– Нет! – крикнула я и ударила его по руке.

Пират рассвирепел и схватил меня за куртку. Я посмотрела на трактирщика, ища помощи, но тот сделал вид, что ничего не замечает.