Фрида Нильсон - Пираты Ледового моря

– Дай-ка что-нибудь связать его! – приказал лысый. Бородач побежал к складу и вернулся с веревкой. Вдвоем они связали старику руки за спиной, а потом оттащили его на склад, словно мешок какой. Бедняге предстояла холодная ночь.

И тут настал мой черед действовать. Я выбежала на причал, спрыгнула в шлюпку, залезла под кормовое сиденье и закрыла крышку. Там было довольно просторно, так что я смогла улечься.

Тут как раз вернулись те двое, отвязали канаты и спрыгнули на борт. Лодка закачалась, когда ее оттолкнули от причала. Воришки поставили парус. Один сел на скамью на корме, под которой я пряталась, и взялся за руль. Когда вечерний бриз наполнил парус, шлюпка набрала скорость, и я почувствовала, как она накренилась. Мне пришлось упереться ногами, чтобы не перевернуться. Ничего, скоро ветер переменится.

– «Каракатица», – сплюнул бородатый, сидевший надо мной. – Какое дурацкое название!

– Что в нем такого дурацкого? – спросил лысый.

Но бородатый смог ответить не сразу. В конце концов он объяснил, что, по его мнению, оно предвещает неудачу. Чего еще ждать от лодки, названной как жалкая тварь, ползающая по дну?

Мы вышли из бухты, и море стало более бурным. Я слышала, как бородатый несколько раз ругнулся себе под нос. На самом деле он был прав: что мы забыли на этой шлюпке, названной «Каракатица»? Ясное дело, это безумная затея.

Тоненький лучик проник сквозь щель в крышке и разбудил меня. Шум, этот вечный шум волн, то слабеющий, то нарастающий, усыпил меня. Тем временем рассвело. Я так замерзла и окоченела, что все тело болело. Но пошевелиться я не осмеливалась. Малейший шорох мог заставить тех двоих вскочить и открыть крышку кормового ящика. Что они сделают, обнаружив меня?

Видимо, они по очереди дежурили у руля. Похоже, бородатому тоже удалось вздремнуть. По крайней мере, я услышала, как он зевал и ворчал, словно спросонья. Он поинтересовался у лысого, какой ветер, и тот ответил, что ветер неплохой. Они шли при попутном ветре и держали курс на юго-запад. Возможно, у них была карта.

Я лежала в своем укрытии, словно пришпиленная к месту. Казалось, мое тело срослось с корпусом «Каракатицы» и я сама превратилась в гнутую серую доску. Вот, оказывается, каково быть лодкой! Каждый удар волны отдается пронзительной болью во всем теле. Ты мечтаешь лишь о том, чтобы потянуться, высвободиться из шпангоутов [4] Шпангоут – поперечное ребро корпуса судна. Прим. ред. и избавиться от постоянной злобной качки. Вот каково быть лодкой. Никогда прежде я не задумывалась, как это, наверное, ужасно.

– Хочешь, теперь я сяду у руля? – предложил бородач.

– Нет, – ответил лысый.

Они замолчали. Немного погодя я услыхала, как бородатый вздохнул и проворчал, что вот так выходить в море, когда даже большие корабли уже встали на прикол, – значит бросать вызов судьбе.

– Прекрати ныть! – рявкнул лысый. – А разве на Волчьих островах нас судьба по головке гладила?

Бородач не ответил.

– Может, нам там везло? – не унимался лысый.

– Нет. Но мы хоть не ввязывались в безумные затеи.

– А разве то, как мы жили, не было безумием? Месяц за месяцем без всякого толку!

– Ну, поначалу-то всем нелегко…

– Поначалу? Да что ты такое городишь! Год эта волынка тянулась, а ты говоришь – начало!

Они продолжали переругиваться. Из их ссоры я поняла, что год, проведенный лысым и бородатым на Волчьих островах, был для них сплошной неудачей. На охоте им не везло. Вот лысый и решил: раз им не удалось подстрелить ни одного волка, надо поискать другую работенку. Надо, он считал, взять судьбу за горло. Поэтому он и раздобыл себе амулет с сельдяным королем.

Бородач проворчал, что судьбу так просто не переломить, она сильнее человека, волка и сельдяного короля, вместе взятых.

Лысый только хмыкнул в ответ. Спор прекратился, и несколько часов они плыли молча, хотя, видимо, дуться друг на дружку продолжали. А вот море и ветер на судьбу не жаловались. Ветер дул все сильнее и сильнее, а волны злились, становились яростнее и с громом и брызгами налетали на суденышко. У меня голова кружилась, оттого что мы то взлетали на волне, то ныряли вниз. Но те двое молча вели шлюпку вперед, словно соревновались, кто дольше выдержит и не пожалуется. Ох, ну и ветер!

В конце концов бородатый все-таки решил, что надо бы зарифить парус [5] Зарифить парус – уменьшить его площадь. Прим. ред. .