Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

- Больному всё хуже и хуже,- громко сказал Азат, стоя над постелью Верзилы.- Ему бы сейчас медку или кипячёного молока с маслом..»

Верзила промычал что-то невнятное. Ему, пожалуй, было не до молока. Одноглазый прислушался к словам денщика.

- Подойди сюда, маленький шаман! - приказал он.- Ты, может, пытаешься заговорить болезнь? Ну, чего стоишь, вылупив глаза? Бегом, говорю, несись за молоком. Одна нога здесь, другая - там!

Мальчишке только это и надо было! Он пулей вылетел из дому.

Даже на улице он не сбавил шаг: ведь из окна за ним может следить дотошный полицай. Только повернув в переулок, Азат осторожно оглянулся: как будто всё в порядке, Одноглазого не видно.

Других людей Азат вовсе не боялся. Он спокойно проводил глазами двух девушек, возвращавшихся с речки. Они несли в корзинах выстиранное бельё. Не опасен был и подслеповатый старик, сидевший на завалинке.

Поэтому Азат, не мешкая, сразу же направился к дому учителя.

Он потянул к себе уже знакомую дверь. Учитель сидел за столом и читал толстую книгу. Он, конечно, не ожидал Азата и поднял голову, как только мальчишка переступил порог.

- Ах, это ты,- сказал он, откладывая книгу,- опять принёс важное известие?

Да.

- Что-нибудь о моей дочери?

- Нет.

Азат ещё не умел утешать людей. Тем более такого старого человека, как учитель.

- Я пришёл вам сказать: наши взяли сто тысяч пленных где-то на Волге.

- Знаю,- подтвердил учитель.- После этого, идя по пятам противника, наши войска уже освободили Харьков. Мне порою чудится, что я уже слышу далёкую канонаду.

Учитель закрыл лицо руками. Азату стало невмоготу. Ему показалось, что Маринкин отец беззвучно плачет.

- Я очень сожалею, что сейчас рядом со мной нет ни Маринки, ни Данилы,- глухо заговорил учитель.- Они сумели бы разнести радостную весть по селу. А тебе спасибо, что не забыл меня.

Молоко Азат достал у хромого старосты. Масло - у его сына. Теперь можно и возвращаться.

На обратном пути Азат рассуждал: «Что сделала бы на моём месте Маринка? Или, например, Данила? Они бы не растерялись, как я…»

Каждый раз, когда Азат открывал входную дверь, его взгляд невольно останавливался на приказах и распоряжениях оккупационных властей.

Бедная дверь! Чего только она не изрекала, каких только угроз не расточала:

«Ввиду весьма тревожного состояния, созданного безумцами партизанами…», «Хождение без пропуска - недопустимо…», «Освобождение, как правило, исключается…», «Лиц, уличённых в сочувствии партизанам…».

Короче говоря, за большое или малое преступление, за ошибку или недоразумение, за любой поступок, совершённый по незнанию или из-за оплошности,- за всё полагалась высшая мера наказания -расстрел.

От этого страшного слова пестрело в глазах, от него подступала тошнота к горлу.

Только когда больной требовал его к себе, Азат как-то отвлекался от двери, изрыгавшей угрозы. Он на какое-то мгновение забывал это ненавистное слово из восьми букв - «расстрел»!

Больной пылал в жару и бредил.

Когда, бывало, Азат простуживался, мать его всегда лечила горячим молоком. Полицай стонал, высоко подняв свой небритый подбородок, и кашлял, содрогаясь всем телом. Денщик с большим трудом поил больного.

Именно в поздний ночной час, когда во всём полицейском участке бодрствовал один только Азат, в голове мальчишки созрел план действия. «На этой двери, пожалуй, найдётся место и для моей листовки»,- решил он.

Мальчишка вздрогнул, представив себе, какое рискованное дело он затевает. Здесь можно ошибиться лишь один раз, так же как только один раз ошибается сапёр.

- Надо попытаться! - прошептал Азат.- Хотя попытка и… пытка. (Если уж он забрал что-нибудь в голову, хоть убей - не отступит.) На моём месте Маринка, пожалуй, сделала бы то же самое.

Мальчишка не опасался полицая. Верзила в таком состоянии беспомощен, а другие вряд ли придут среди ночи…

Крадучись, он подошёл к шкафу, где хранились свечи. Долго топтался в дверях, пока рискнул перешагнуть порог. Осталось незаметно проскользнуть во двор и бесшумно спуститься в подвал.

Булка, наверное, подумала: несут еду. Она довольно заворчала, увидев своего приятеля. Даже взвизгнула от радости, толкаясь холодным носом в его живот.

- Вот что, дружок,- проговорил Азат нарочито бодрым голосом,- я сейчас займусь одним опасным делом, а ты мне поможешь. Идёт? Тебя ведь не нужно учить, как охранять важные объекты? Инструкцию знаешь? Только на этот раз требуется быть вдвойне бдительным. Чуть что - сразу подавай сигнал.