Владимир Добряков - Не родись красивой…

— Ой, дедушка, — засмеялась я, — то-то смотрю на вас — будто моложе стали.

— Не говори, прямо жених!.. Ты в кассе там заплатишь, что положено, а после купи себе в ларьке жвачки. Я знаю: жвачка для вас — первое угощение.

Первое не первое, а жвачка — вещь отличная. Всю обратную дорогу я усердно трудилась языком и зубами, не раз выдувала пузырики, которые тут же лопались, и снова работала челюстями. Может быть, занятая ароматной жвачкой, я и не заметила странного предмета, повисшего над моим балконом.

Лишь дома обнаружила. И то не увидела, а услышала. Едва успела открыть шкатулку, где у нас хранятся квитанции и счета, как тут же и донёсся какой-то писк. Нет, не какой-то, я сразу подумала: кошка. Только откуда она? Однако ведь пропищала. И где-то рядом. У соседки тёти Нины на балконе? Но она кошку не держит. И тут снова — писк, да такой жалобный. Я вышла на балкон. Тогда и увидела «странный» предмет. Он оказался обыкновенной корзинкой, с какой ходят по грибы. Закрыта марлей. И вдруг прямо на моих глазах марля в одном месте приподнимается, и сквозь неё тонкий ус вылез. Кошка. На нашем балконе. Я осторожно потянула за верёвку; Не поддаётся, видно, где-то привязана. Определить точку, откуда спускалась верёвка, труда не составило. Выгнула шею, подняла голову. К верхнему балкону тянется. На девятый этаж.

Это как же понять?.. Вероятно, и сама усатая пленница в корзине мало что понимала — в третий раз жалобно и длинно мяукнула, словно что-то спрашивая у меня. Может быть, посмотреть? Я сняла корзину с проволочного крюка. Потом развязала толстую нитку, отвернула край марли. На меня глядели два круглых, блестящих глаза. Глядели, казалось, с интересом. И доверием. Мордочка рыжая, симпатичная, носик розовый. Котёнок. Чуть побольше моей ладони. Видно, я понравилась ему: поднялся на задние лапки, точно потянулся ко мне.

Я взяла котёнка на руки, а на дне корзины увидела листок бумаги. На нём было написано: «Анюта, салют! Меня зовут Рубик. Я хочу жить у тебя».

На балконе у нас стоит скамеечка. Отец когда-то сделал. Я на неё становлюсь, когда развешиваю бельё. Сейчас, с котёнком в руках, я опустилась на скамейку и задумалась. Не случайно Гришка тогда сказал, чтобы завела кошку или собаку. Мой характер ему не нравится! Потому что не дрожу перед ним, как остальные. Привык командовать. Повелитель!

— Ничего у вас, Рубик, не выйдет! — Я погрозила котёнку пальцем. А он, глупый, замахал хвостом и коготки острые выпустил. — Всё равно не боюсь вас. И хозяину твоему вредить не позволю. Это ведь он, конечно, стрелял спичками? Ну, Рубик, признайся, — сказала я. — Ты-то должен знать.

Рубик промолчал, но понял, что шутить я не собираюсь, коготки спрятал и опустил голову мне на ладонь. Ишь, подлиза. Хочет жить у меня!.. Вообще-то я бы не против: забавный. Я почесала его возле ушка. Рубик мурлыкнул и сладко зевнул, показав розовый язычок и острые зубки. Блаженно вытянулся. Будто и впрямь уже чувствовал себя законным жильцом. А мама? Позволит ли? Обрадуется ли такому подарку? В самом деле, свалился, как снег на голову. Я посмотрела на железный крюк с заострённым концом, затем перевела взгляд на видневшуюся на перилах царапину. Может, и здесь Грила постарался?..

— Эй, Рубик! — Я шевельнула коленями. — Удобно устроился! Давай, дружок, лезь в свою комнату.

Мне было жалко засовывать его в корзинку, тем более, он не хотел залезать обратно, упирался всеми лапками, но что я могла поделать? Ещё и крюк этот противный висит, глаза мозолит! Пусть скорей поднимает. Я покрепче завязала марлю, чтобы котёнок не вылез, и пошла к двери.

Так высоко, на девятый этаж, в лифте я не поднималась. И снова перед лицом — уродливые, вспоровшие гладкий пластик, буквы: «Грила». А надо ли заходить к нему? Не лучше ли просто поставить корзину у двери? Сам догадается. Да, так проще. И чего там увижу? Квартира, должно быть, как у нас — две комнаты, балкон, окна во двор выходят. Только вот видно дальше. Живут тоже с матерью вдвоём. Мать у него какая-то перепуганная, не здоровается. Лицо всегда нахмурено. Отец у них куда-то подевался. То ли за что посадили, то ли по какой-то причине сбежал. От такого сыночка сбежишь! Я вспомнила о своём отце и горько подумала: как всё, однако, похоже. Хотя… Нет, мой отец совсем не такой и ни от кого не бегал. Просто они с мамой оказались совсем рядом.

Я вышла из лифта. Вот и дверь его. Белая кнопка звонка. Невольно прислушалась. Тишина. Словно за всеми коричневыми дверями лестничной площадки — ни единого человека. Я поставила корзину у порога. «До свидания, Рубик»… А правда, дома ли Гришка? Если где-то бродит, вредительскими делами занимается, тогда сидеть рыжику до вечера. И тот железный крюк на балконе. Так и будет висеть?.. Я сделала строгое лицо и решительно нажала белую кнопку.