Грейс Лин - Где гора говорит с луной

– Храните её до тех пор, пока она будет вам нужна, – велел нам Лунный Старец и, захлопнув книгу, удалился, не слушая наших слов благодарности.

Мы знали, что Лунный Старец доверил нам нить судьбы, одну из тех самых нитей, которыми он связывал людские судьбы. Это был чудесный дар. И хотя Старец не дал нам никаких наставлений, мы сами догадались, что, если трещина станет совсем угрожающей, нитью нужно будет обвязать город.

После этого, ночь за ночью, мы следили за нашим шаром, готовые завязать нить при первых же признаках опасности. Не зная, на что способна эта нить и насколько она могущественна, мы не осмеливались воспользоваться ею без крайней необходимости.

Однако трещина не увеличивалась. А князь внезапно отрёкся от своего отца. Он изгнал его вместе со свитой, и в город вернулись мир и согласие. Мало-помалу трещина начала заполняться пылью. А нить так и не пригодилась, но мы её бережно храним. Вот она.

Закончив свой рассказ, лев приподнял лапу и показал расплющенную красную нитку, сложенную в несколько раз.

– Он одолжил вам нить! – воскликнул Дракон. – Значит, это она! Миньли сказала, что ей нужно попросить у Хранителя Города взятое взаймы. Ты – Хранитель Города, а это – то, что нам нужно!

– Наверное, так и есть, – сказал лев, глядя на нитку. – Может быть, я затем и хранил её столько лет, чтобы теперь передать тебе.

И лев опустил нить в протянутую драконью лапу.

Дни без Миньли тянулись долго и уныло. Проснувшись, мама и папа первым делом кидались к постели Миньли: вдруг она вернулась? Когда наступали сумерки, они бегом неслись с поля: вдруг дочь уже дома? А вечером, поставив на стол рис для Миньли и положив рядом палочки, они вздрагивали всякий раз, когда за окном раздавались шаги.

Но постель и дом неизменно оказывались пустыми, а шаги – соседскими. И хотя после встречи с продавцом золотых рыбок мама перестала злиться, она с каждым днём становилась всё худее и бледнее, а из папиных глаз ушёл блеск.

Однажды ночью сквозь сон папа вдруг услышал голос:

– Дружище, просыпайся скорее! Ты нужен жене.

Проснувшись, папа обнаружил, что мамы нет рядом. Она сидела у постели Миньли, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

– Ох, жена… – тихо произнёс папа, садясь к ней.

Мама обернулась. Лицо её блестело от слёз.

– А что, если Миньли так и не вернётся? Никогда?

В папиных глазах тоже сверкнули слёзы.

– Не знаю, – проговорил он, утирая их тыльной стороной ладони.

– И я не знаю.

Мама в отчаянии зарылась лицом в подушку Миньли. Папа гладил её по голове, время от времени закрывая глаза, чтобы прогнать прочь тоску и отчаяние. Наконец, когда мамины всхлипы стали реже и тише, он заговорил:

– Помнишь, я рассказывал тебе про секрет счастья? Про листок, на котором много-много раз было написано одно-единственное слово?

Мама, не оборачиваясь, кивнула, и папины губы дрогнули в улыбке.

– Я часто думал о том, что это было за слово, – сказал он. – «Мудрость»? «Честь»? Или, быть может, «любовь»? Или «доверие»? Долгое время мне приятно было считать, что это было слово «доброта».

Мама по-прежнему лежала лицом в подушку, но уже не вздрагивала, и папа знал, что она его слушает.

– Но теперь, – продолжил он, – я думаю, что это было слово «надежда».

В окно проник бледный свет – луна вырвалась из-за облаков. Мама подняла голову и посмотрела на папу. Потом утёрла слёзы рукавом и печально улыбнулась.

– Может быть, – сказала она. – Может быть, ты и прав.

И она положила мокрую от слёз руку на его ладонь.

Наутро Миньли проснулась в беседке на полу. Однако выспалась она прекрасно, потому что спала, как выяснилось, на шёлковых подушках под тяжёлым роскошным одеялом. На лице у неё плясали в нежном солнечном свете тени листьев, а ветерок слегка колыхал поверхность озера, оказавшегося изумрудно-зелёным, как свежий мох. Утром императорский сад был так же прекрасен, как и ночью.

Рядом с собой Миньли обнаружила столик с чайником, рисовой кашей и варёными яйцами, окрашенными чаем. Завтрак, поняла она и тут же заметила по другую руку дорожную сумку из жёлтой парчи. В сумке было скромное одеяльце Миньли, миска с нарисованным на ней кроликом (и, конечно же, с иглой и кусочком бамбука внутри), палочки для еды, изрядный запас пирожных и её собственный кувшин из тыквы, полный свежей чистой воды. А на самом верху лежал расшитый золотом мешочек со страничкой из Книги Судьбы. Миньли обеими руками прижала его к груди.