Лина Лапина: Золотая Луна, Серебряное Солнце (СИ)

Лина Лапина

Золотая Луна, Серебряное Солнце. Возвращение (Redemption).

  Спертый воздух подземелья был тяжелым и вязким, но Пелею это нисколько не волновало. Технически, она была мертва уже несколько десятилетий, так что дыхание не входило в список ее привычек. Сплошная каменная стена без окон - только люк в потолке, откуда ей изредка скидывали крыс для поддержания функций безжизненного организма - все это должно было полностью уничтожить ее волю и заставить говорить.

  Ноги Пелеи, тонкие, с выделяющимися костяшками коленок под иссушенной кожей, были закованы в чугунные кольца и вмонтированы в камень, так, чтобы не возникало возможности пошевелиться. Руки обессилено покоились на коленях, и чувство глубокой апатии полностью захватило плененную женщину. Истощение пришло к ней очень быстро, так как даже самый сильный вампир не может существовать без человеческой крови, которая используется для магического поддержания "жизни" в мертвых телах.

  Громыхнула тяжелая крышка открываемого люка и в камеру проник мягкий свет от факела, казавшийся нестерпимо ярким для болезненных, высушенных глаз. Женщина зажмурилась и услышала, как с жалобным писком на пол свалилась ее сегодняшняя еда.

  - Будьте прокляты, тронарцы! - с трудом шептали ее потрескавшиеся губы. - Прокляты, во имя Золотой Луны...

  ***

  Свеча ласково отбрасывала тусклые блики на старинную карту, расстеленную по бревенчатому полу. Стояла глубокая ночь, поэтому Эльве не боялась, что кто-то может ей помешать. Читать девочка выучилась недавно, без чьей-либо помощи - сопоставляя известные ей названия городов и деревень с нанесенными на карту буквами. Грамотных в семье не осталось после смерти отца. Братья подались в городскую стражу, старшие сестры повыходили замуж, остались только она, да младшенький - Эльвин. Мать целый день занята - в поле работает или торгует на базаре, а то и делами домашними занимается. Так вышло, что Эльве и Эльвин оказались предоставлены самим себе.

  Сейчас братишка мирно посапывал в своей кровати, а Эльве с упоением рассматривала незнакомые страны и континенты, подпирая подбородок потными ладошками. "Сколько же в мире красок!", думала Эльве, "А я живу в этом сером, безрадостном месте. Даже лето здесь темное". На карте обозначались два полушария - Сторона Серебряного Солнца и Лицо Золотой Луны. "Побывать бы когда-нибудь на другой стороне!" - девочка мечтательно зажмурилась, "Интересно, какая она - Золотая Луна...".

  А в это время снаружи начала шуметь буря, которая обычно налетает перед грозой. Глухо выл ветер, и сухие ветки деревьев то и дело стучались в оконные ставни. "Как страшно здесь по ночам", подняла голову Эльве. "Неужели, правда, что люди рассказывают о неупокойных, пришедших в наш край?" Девочка стянула со своей койки лоскутное одеяло и накрылась до самой шеи. Где-то послышался протяжный собачий вой, но фантазия немедленно нарисовала уродливую пасть мертвеца, разверзшуюся в зверином вопле. Эльве поежилась, отбросив суеверные страхи, и вернулась к рассматриванию карты.

  "Наш полуостров похож на грушу! Забавно!", девочка с интересом прищурила зоркий глаз. В этот момент что-то сильно громыхнуло по стене. Заплакал проснувшийся братишка, а в соседней комнате послышался обеспокоенный вскрик матери. С вилами она вбежала в детскую и, убедившись, что все в порядке, стала тихонько успокаивать Эльвина.

  - Что это, мама? - шепотом спросила Эльве из-под одеяла.

  - Не знаю, доченька, - прошептала в ответ мать. - Давай-ка, лезь в подпол, и брата возьми, - она протянула малыша девочке. - Я пойду, замки проверю. Да сидите тихо!

  Стало совсем темно, когда над головой детей закрылось отверстие подполья.

  - Тихо, тихо, Эльвин. Не бойся, я с тобой, - успокаивала брата Эльве.

  - Где мама? - хныкал малыш, но старался не шуметь, следуя указу матери.

  Послышались тяжелые, суетливые шаги. На мгновение подвал озарил огонек свечи, и в подпол спустилась мать. Заперев изнутри железной защелкой тяжелую крышку, она обняла Эльве и Эльвина и задула свечу.

  - Надо только переждать грозу и дождаться утра, - шептала она в затылки детей, укачивая их и баюкая. - Все будет хорошо, родные мои, только не шумите. Мы будем храбрыми, будем смелыми, только не шумите.

  Эльве внимала испуганной матери, пытаясь унять дрожь в своем теле, но ничего не получалось. Страх накатывал волнами и никак не получалось его прогнать. В подполье было сыро и холодно, пахло протухшей едой и, кажется, где-то рядом скреблись мыши. Монотонно забил по наружным стенам ночной дождь, ветер не смолкал и с грохотом распахнул оконные ставни. Женщина вздрогнула и еще крепче прижала к себе детей, едва слышно напевая какую-то песенку. Эльвин вцепился в руку сестры, и она почувствовала его жар, отчего девочку пробил озноб. Входная дверь скрипуче отворилась. Люди замерли, затаив дыхание. Послышался легкий незнакомый шаг и если бы не местами прогнивший пол, можно было бы усомниться в реальности этого звука.