Светлана Полякова - Княжна

— Я бы даже под угрозой смерти не отдал ему собственной души, — пробормотал он, с ненавистью смотря на шары, в которых колыхалась серая, дымчатая субстанция.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Желание снова разбить их было велико, но он помнил, эти тени вернутся. Они будут снова ползти по земле, пригибаясь, потому что ничего они не могут без Хозяина.

— Принц?

Хелин вздрогнул. Голос оторвал его от мыслей так резко, что возвращение в реальный мир было почти болезненным.

— Ты все грустишь, мой мальчик?

Рука Князя ласково коснулась его волос. Хелин дернулся. Князь растерянно улыбался, рука его неловко повисла в воздухе.

Он ничего не сказал и только усмехнулся, отходя к креслу с высокой спинкой.

Присев, он спросил:

— Не глупо ли ненавидеть того, кто дал тебе жизнь?

Хелин задохнулся от гнева и боли.

— Не жестоко ли постоянно напоминать мне, что я — сын дьявола? — парировал он. — Не лучше ли было тебе усыновить Ариана — он был бы рад… Но я не хочу быть твоим сыном!

— На все воля Божья, — развел руками Князь. — Может быть, мне тоже не хочется заниматься тем, чем я занимаюсь? Это Богу захотелось, чтобы у меня появился сын именно такой, как ты… Точно так же, как Ариан появился на свет у набожных родителей и своим стремлением к колдовству разбил их сердца, ты появился у меня…

— У тебя нет сердца! — закричал Хелин. — Тебе даже разбить нечего, только твои дурацкие шары!

— Шары разбивать не надо, — рассмеялся Князь. — Пока души там, их хозяева все-таки не так свободны в действиях… А насчет моего сердца… Не стоит отказывать мне в такой малости.

— Это не малость…

— Знаю, — кивнул Князь. — Может быть, поэтому мне симпатичнее твоя смертная княжна, чем Болотная Королева. Я охотно помог бы ей, но, увы! У нее свой путь. Я не имею права вмешиваться в ее жизнь. Так же, как и ты… Твоя функция выполнена. Придется с этим смириться… Это решаю не я, Хелин! Все решает Бог. Не надо наделять меня властью, которой у меня нет. Я, конечно, польщен, но — можешь мне поверить, мои действия чрезвычайно ограниченны. Я даже больший раб, чем смертные — у тех есть свобода выбора, у меня ее нет!

— Я тебе не верю, — покачал головой Хелин. — Ты же отец лжи. Отец самообольщения, и ты сам обольщаться рад…

— Прежде всего я твой отец. Прости, что напоминаю тебе об этом неприятном факте, но именно так обстоит дело…

— Если бы ты был моим отцом, ты любил бы меня, — проговорил Хелин. — Но ты хочешь только одного — моей любви… Тебе плохо оттого, что тебя не любят. Хочешь, я скажу тебе, что является твоим главным врагом? Именно любовь… Самоотверженная, способная на подвиги, именно такая любовь является твоим врагом! Нет, я не говорю тут о любви Болотного Короля, этот тип любви тебе нравится! В принципе, Король и не умеет любить, он любит только собственное отражение в болотной воде, и так ему легче жить, черт бы его побрал! Нет, это не любовь, если за свое счастье платят чужой жизнью! Это не любовь, когда человек ради другого совершает предательство, поэтому они в твоих шарах! Но ты не смог, отец, спрятать в те же шары мать Короля и его сестру! Ты не смог спрятать в свои шары Зосиму и его жену, не смог разместить там Кострому, не получилось у тебя и с Няней… Даже Кика к твоему удивлению оказалась способна любить!

Он задохнулся: мыслей было так много, что они не успевали стать словами. Князь сидел, нахмурившись, и Хелину показалось, что теперь в его глазах и в самом деле появилась искренняя боль.

— Отец, — тихо спросил он. — Неужели тебе с ними не скучно? Они же лишены цвета! Взгляни, отец — их души окрашены в серый цвет… Я не знаю, какая душа у Анны, но мне кажется, она вся состоит из разноцветных огоньков и еще немного воздушных шариков… Душа Кики напоминает мне прекрасный цветок, орхидею, чудом распустившуюся на болоте. Вот тебе душа Марго — она напоминает прекрасную, рыжеволосую женщину, умеющую ходить по облакам. Душа Виктора — всадник, мчащийся по лунной дорожке, красивый и стремительный… Канат, душа которого распускается в небесах фейерверком звезд… Ты хочешь заставить меня жить вдали от них, поменять их на эти вот серые, копошащиеся бессмысленно отвратительные шары? Может быть, моя душа тоже станет такой же! Много ли у тебя будет радости от этого?

Князь молчал, наклонив голову. Длинные пальцы перебирали бархат, накинутый на кресло.

— Отпусти меня хотя бы на время, отец, — попросил Хелин. — Я не прошу отпустить меня на всю жизнь, но моя душа болит за Анну… Отпусти меня, и я вернусь, как только помогу ей… Она ведь совсем маленькая, отец, и как же ей управиться с Арианом, Еленой и Растаманом одной? Я только помогу ей найти Светлого Ангела и вернусь, отец!