Светлана Полякова - Княжна

— Я взрослый, а ты еще должна подрасти, — совершенно серьезно ответил Крысолов. — Для того чтобы научиться летать, нужно кое-что понять в этой жизни.

— Я понимаю, — серьезно сообщила девочка. — Мне нравятся крылышки, и я хочу быть птицей…

— Но твоя мать хочет, чтобы ты была человечком. И Бог тоже этого захотел… Иначе он и в самом деле сделал бы тебя птичкой…

Анна не смела вступать в разговор, да и родители стояли, боясь пошелохнуться. Крысолов стоял с драгоценной ношей на самом краешке пропасти и очень осторожно отодвигался от него, все еще опасаясь нарушить шаткое равновесие и опустить ребенка на землю.

— Почему же Он меня не сделал птичкой? — обиженно проговорила девочка. — Мне совсем не хочется быть человеком. Это так скучно — надо все время думать о деньгах, и еще не ударять лицом в грязь, и мне совсем не нравится это платье, потому что я не имею права покататься в нем по зеленой травке…

— Он не сделал тебя птичкой потому, что Ему показалось, что у тебя получится стать человечком, — ответил Крысолов. — Понимаешь, милая, у Бога на наш счет собственные замыслы… Но ты обязательно научишься летать, когда поймешь Его замысел.

— А когда это будет? — поверила наконец его словам девочка.

— Может быть, не так скоро, как тебе бы хотелось, — вздохнул Крысолов, осторожно опуская девочку на землю. — Сначала надо пройти ножками много-много миль по этой земле, прежде чем научишься летать…

Девочка еще держала его за руку, доверчиво глядя ему в глаза.

— Танечка, — бросилась к ней мать, когда убедилась, что ребенку не угрожает больше опасность.

Анна выдохнула облегченно: кажется, на этот раз все обошлось…

Но со стороны города раздались голоса. Они все приближались.

— Спасибо вам, — сказал Зосима. — Не надо бы вам жить в этой щели… Мы нашли бы место для вас в доме…

— Я не могу, — покачал головой Крысолов. — Находиться здесь — моя обязанность… Вы же сами видели, что могло произойти, если бы меня…

Он не договорил. Только схватился за сердце и начал медленно отступать, туда, к пропасти.

— Крысолов?!

Анна бросилась к нему, пытаясь остановить, удержать его.

Но из груди Крысолова торчала стрела, и он, выдавив улыбку, взглянул на Анну, потом на девочку, и протянул малышке свою флейту.

— Наверное, я выполнил то, за чем приходил… Теперь могу стать птицей, — с трудом проговорил он, взмахнул руками, как крыльями, и полетел вниз…

Анна вскрикнула, но ничего уже не исправить…

Она метнулась вниз, но ее удержал Зосима.

А к ним уже подходила процессия во главе с Судьей.

— Слава спасителю детей! — кричала толпа.

— Нет больше проклятого Крысолова!

Судья шел, горделиво улыбаясь, и кланялся направо и налево, как китайский болван.

Анна невольно отпрянула в тень: ей не хотелось встречаться с ним.

— Дать награду лучнику! — распорядился Судья. — А ты, девочка, немедленно отдай мне эту гадость, что у тебя в руке.

Девочка нахмурилась и прижала к себе флейту, зажатую в руке.

— Отдай! — повторил Судья, грозно нахмурив брови.

Она только покачала головой, смотря на него исподлобья.

Зосима поднял ее на руки.

— Зачем вы это сделали, Судья? — тихо спросил он. — Крысолов ведь спас нашу девочку…

— Как ты смеешь говорить такие глупости! — нахмурился Судья. — Это я спас детей. Это я спас твою девочку… Это благодаря мне вернулись дети…

Он еще долго говорил, но Анне не хотелось слушать. Она развернулась и пошла прочь, не обращая внимания на то, что ее звали и Зосима, и его жена…

Она смотрела в небо, и ей казалось, что там и в самом деле летит одинокая птица, белая, как облако, и прекрасная, как Ангел…

— Прощай, Крысолов, — прошептала она. — Даст Бог, скоро встретимся еще…

— Прощай, Анна, — услышала она тихий ответ. — Встретимся, но не так скоро, как ты думаешь…

И Анна поверила снова, что Крысолов теперь стал птицей, и, значит, он действительно выполнил то, зачем приходил на эту землю.

А я? — подумала она грустно. — Я выполнила?

И призналась себе, что еще не знает ответа на этот вопрос…

Анна чувствовала себя бесконечно уставшей. Нет, совсем не потому, что ноги были тяжелыми-тяжелыми, и очень хотелось опуститься на землю и не идти никуда, остановиться, и пусть все будет так же, как было… Она устала от людей. Почему-то ей вспоминались Болотные Королевы, Король, а не Кика… Ей вспоминался Судья и толпа, верящая каждому его слову и понимающая при этом, что слова его лживы… Ах, как же она устала!