Жоржи Амаду - Где пальмы стоят на страже...

— Осторожнее, сынок!

Автобус круто остановился, рванул влево, шины певуче проскрипели по асфальту. Человек трех лет испугался и прервал свой бег. Отец бросился к нему, схватив на руки, прижимая к себе, взволнованный:

— Как ты испугал меня, сынок!

— Спусти меня вниз, папа. Зажимаешь!

В нерешительности отец подумал, что, пожалуй, самое время его выпороть.

— Ах, зажимаю! А ты будешь еще так безобразничать?

— Буду. Пусти. Ухожу я.

Он принес малыша домой и спустил на пол только в комнате, предварительно закрыв выходную дверь и спрятав ключ от нее, как сын прятал ключ от кладовки.

— И сиди тихо, понял? Не видишь разве, что папа работает?

— Сижу, только буду ездить стулом.

И адский скрин начался снова.

Леонора подошла ко мне с самым радостным и невинным выражением лица, какое только бывает на свете:

— Я проглотила пробку от лимонада, папочка.

Я поднял руки к небу: господи, только такого еще недоставало! Это был день рождения, ее собственного, Леоноры, которой сегодня исполнялось шесть лет. Я немедленно созвал семью:

— Она говорит, что проглотила пробку от лимонада.

Мать, дядя и тетя, бабушка и дедушка — все окружили Леонору, нервничая и беспокоясь. Открой рот, доченька. Теперь уже поздно — проглотила. Все, наверно, горло расцарапала. Но каким образом проглотила-то? Как вообще можно проглотить пробку от пива? Да не от пива совсем — от ли-мо-на-да! А вдруг застряла в горле?! Нужно немедленно принять меры, а не стоять столбом — вернее, столбами.

Я схватил дочь на руки:

— Иди сюда, доченька моя золотая, расскажи папе все как было: ничего ведь ты не глотала, касаточка, верно?

— Глотала, папа! — отозвалась дочь решительно.

Я шепотом поконсультировался с дядей:

— Как ты думаешь, а?

Он пошел и принес пробку от бутылки пива и отделил собственно пробку от металлической покрышки.

— Ты что проглотила, деточка, это… или это?

— Осторожнее, она вторую проглотит, — предостерег я.

— Это. — И она твердо указала на металл.

Сомнений не было — в Скорую помощь. Я хотел нести ее, но кто-то сказал, что лучше пусть идет ножками — ходьба убыстряет пищеварение.

В районной больнице врач ограничился тем, что прощупал ей животик и скептически спросил:

— Здесь больно, деточка?

Когда мы заикнулись о рентгене, он признался, что аппарат испорчен — только в городскую Скорую помощь. Двинулись в городскую. Второй врач принял нас обстоятельнее:

— Сейчас сделаем снимок и разберемся.

Мы с трепетом ждали. Врач вскоре вернулся.

— Она не пробку, а бутылку проглотила.

— Бутылку? — воскликнул я в ужасе, ибо мой потрясенный ум не в силах был оценить его хладнокровное остроумие: мне было не до шуток. Шутка ли — пробка от лимонада! Наверно, придется класть ребенка на операцию — металл все-таки!..

Врач стал смеяться надо мной:

— Да ничего ваша девочка не глотала! Идите спокойно домой.

— Глотала! — с весом отозвалась моя дочка.

Я обернулся к ней:

— Так ты еще настаиваешь, Леонора?

— Глотала я, глотала!!

— Она думает, что глотала, — постарался я исправить положение.

— Это случается, — улыбнулся врач. — Даже со взрослыми. Ко мне раз пришел сторож, который думал, что проглотил свисток.

— А я правда проглотила, — неумолимо продолжала моя дочь.

— Не могла ты проглотить, — отвечал я, теряя терпение. — Ты что же, хочешь знать больше доктора?

— Хочу. Я проглотила, а потом выглотила обратно, — разъяснила она наконец.

Так как больше делать было нечего, я проглотил свое смущение вместе со слюной и, простившись с врачом, отступил в полном составе на прежние позиции.

Сенатор еще нежился в постели, лениво просматривая газеты, и вообще было только десять утра. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и оттуда слышался милый голосок четырехлетнего внука. И вдруг этот голосок раздался над самым ухом сенатора:

— Дедушка, а я тебя застреляю!

Сенатор быстро опустил газету и увидел внучонка: тот стоял у кровати и держал обеими руками револьвер. Ящик ночного столика был открыт… Сенатор всегда держал револьвер под рукой, на случаи покушения, — заряженный, естественно. Покушений, правда, не случилось еще не разу за всю его долгую политическую карьеру: были приключения, были огорчения, но покушений — нет, не было. Это и было первое: малыш направлял на дедушку дуло револьвера и радостно смеялся, глядя на испуганное дедушкино лицо.