Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

- Родился в аиле и умирать там буду, - отвечал он обычно сыну, когда тот упрашивал его пожить еще с месяц в избе.

Когда Кирик вместе с Мундусом перешагнул порог аила, на него нахлынули воспоминания.

Вот здесь, в углу, прикрытый овчинами, он спал крепким сном после того, как нашел его Темир в тайге. Сидя у ярко горевшего костра, он длинные ночи напролет слушал чудесные сказки Мундуса. Злой зимний ветер рвется через тонкие стенки аила, колышет пламя очока, сердито воет в щелях утлого жилья и, взметая яростно сугробы снега, в дикой пляске кружится в ущельях. Под напев свирепого бурана слышится мерный голос Мундуса…

«На солнечной стороне остроконечной горы, на берегу молочно-белого озера жил-был мальчик… У него было круглое луноподобное лицо и блестящие, как звезды, глаза, он никогда не плакал…» Как ручеек, журчит чудесная сказка старика о счастливом мальчике. Буран утихает, старый Мундус подбрасывает хворост в огонь, тысячи искр летят в дымоход. Закрыв шубой Карабарчика, Мундус продолжает свою сказку:

«…Он был маленького роста, поэтому, когда шел, в траве его не было видно. Он сделал из шкурок двух белок просторную хорошую шубу и из одной лапки дикого козла удобные сапоги…»

Карабарчик засыпал, сквозь сладкую дремоту доносился голос Мундуса:

«…Когда шел по траве, его не было видно…»

Хорошо быть таким маленьким-маленьким и спрятаться в траве от злой Варвары и Зотникова.

Окинув взглядом знакомую обстановку аила, Кирик вздохнул и опустился рядом с Мундусом возле очока. Пришли Янька и Темир. В дверь аила просунулась круглая, с плутоватыми глазами голова Бакаша.

- Эзен!

- Заходи, Бакаш, смелее, - сказал Темир мальчику.

Возле жилья послышалось шарканье чьих-то старческих ног, и, нащупав дверь, в аил вошел слепой Барамай.

- Эзен!

Явился охотник Амат, и вокруг костра стало людно.

Ильгей внесла кожаный мешок с чегенем и чашки. Старики закурили длинные черемуховые трубки. Молчание прервал слепой Барамай.

- Слышал, Карабарчик прилетел, - начал он и, затянувшись, передал трубку соседу. Незрячие глаза Барамая, как бы разыскивая Кирика, блуждали по аилу.

- Первый раз он был у нас в год великих перемен. Черные вороны Кара-корума пытались закрыть своими погаными крыльями солнце, но сожгли их. Карабарчик всегда будет гонцом радости.

- Мундус, возьми топшур, спой песню о новой жизни.

Кирик подал старику инструмент. В аиле зазвучали струны топшура, и Мундус начал речитативом:

Струны топшура умолкли. Ильгей налила гостям чегеня. Барамай, поднимая чашку, повернулся к Кирику:

- Мы, старые люди Мендур-Сокона, приветствуем тебя, как сына нашего народа. Приветствуем и твоего русского друга. Пусть будет теплой постель, пусть будет полным горящими углями ваш очаг - так говорит алтайская пословица.

И Кирик понял: навсегда исчезли страдания детских лет, перед ним открылась новая, большая страница из чудесной книги Алтын-судур [29] Алтын-судур - Золотая книга. .

Через три дня ребята вместе с Темиром выехали в Тюдралу.

- Вернусь не скоро, меня не теряйте, - сказал перед отъездом охотник Мундусу и жене Ильгей. - Раз Прокопий вызывает, значит, нужен ему.

Вскочив на своего Буланого, Темир стал догонять уехавших вперед ребят.

Кирику было немножко грустно расставаться с Мендур-Соконом, дедушкой Мундусом, славной Ильгей и лукавым Бакашом. Как быстро пролетели эти дни.

- Может, ты останешься еще погостить? - видя печальное лицо Кирика, спросил его накануне отъезда Темир.

- Нет, поеду с вами, - покачал головой Кирик и подумал:

«Расстаться с Янькой? Ни за что. Да и мама Степанида обидится! Нет, не отстану. Будем все вместе!» - решил он.

Завидев охотника, который мчался во весь опор, Кирик повернулся к Яньке.

- А Буланый по-прежнему бегает хорошо. Помнишь скачки в Теньге?

- Я тогда сильно боялся за тебя и за Буланого, - признался тот. - Ведь на скачках были лучшие лошади Алтая и арабский конь Аргымая.

- Все же Буланый их всех обогнал!

- Зато Зотников со старшиной посадили нас под замок!

- А мы сумели выбраться.

- Если бы не Делбек, пришлось бы туго; смотри, Мойнок за Темиром бежит, - показал Янька на собаку.