Юрий Стрижевский - Повесть о мужестве

— Телефонограмма из обкома, — сказала она, подавая листок бумаги.

Прочитав, Иван Васильевич бросил взгляд на залепленное снегом окно и подошел к большой карте, испещренной цветными пунктирами трасс. Найдя на карте нужный район, он повернулся к ожидавшей Ане.

— Попросите ко мне… — Иван Васильевич задумался, перебирая в памяти имена летчиков своего полка. — Да, попросите ко мне вашего супруга.

Аня улыбнулась. Она так и думала, что выбор командира остановится на Николае.

Через несколько минут в кабинет вошел Гастелло.

— Товарищ майор! По вашему приказанию прибыл…

Иван Васильевич выслушал рапорт, затем подошел к карте и, обведя пальцем предполагаемый район, сказал:

— Вот смотрите. Вчера утром из этого хутора выехала группа школьников и с ними взрослый возчик. В школу они не прибыли и домой не вернулись — видимо, заблудились в метели. Обком просит нас помочь разыскать хлопцев. При такой погоде «наставление» не дает нам права выпускать самолеты в воздух. Я хотел бы узнать ваше мнение.

— Мое мнение? Немедленно лететь! — не задумываясь ответил Гастелло. — И если позволите, полечу я.

— Другого ответа я и не ждал, — с удовлетворением сказал майор. — Пришлите ко мне доктора Мазина и кого-нибудь из техников, по вашему усмотрению. Мне кажется, учитывая обстановку, вам надо лететь втроем.

Минут через двадцать, услышав рокот мотора, Иван Васильевич подошел к окну. Метель утихла, сквозь облака проглянуло солнце. На старт выруливал самолет «ПО-2». В пилотской кабине в тяжелом зимнем комбинезоне сидел Гастелло, в задней кабине, рассчитанной на одного человека, тесно прижались друг к другу две меховые фигуры.

До указанного района всего час, учитывая встречный ветер — час десять минут полета. Внизу — однообразная, лишь кое-где перерезанная оврагами равнина. Даже дорог и тех не видно: их начисто замело метелью. Местами по краям оврагов из снега торчат верхушки кустов. Сверху они кажутся серым дымом, стелющимся над землей.

Пролетели большое село с заметенными до крыш избами. Николай обернулся.

— Ну как, не замерзли еще? — крикнул он спутникам.

— Пока живы! — ответил доктор.

— Живы, — подтвердил и другой пассажир.

Солнце исчезло так же внезапно, как и появилось; все кругом потускнело, на самолет стали наплывать мутные клочья тумана. Пришлось снизиться. Теперь они летели на высоте около ста метров, а навстречу тяжело плыли набрякшие снегом облака. Видимость упала до двухсот — трехсот метров. Вдруг, стремительно вращаясь в воздухе, понеслись мириады мелких колючих снежинок — ни земли, ни неба, ни горизонта. Все исчезло, словно растворилось в непроглядной мути. Снег залепил козырек кабины и очки летчика.

— Ты что-нибудь видишь, Николай Францевич? — спросил Мазин почему-то высоким, не своим голосом.

— Вижу приборы, — буркнул в ответ Гастелло.

Но, кроме приборов, он видел, как на кромке крыла и на козырьке нарастает, все более утолщаясь, ледяная корочка. Мотор слегка затрясся — значит, начал обледеневать винт. Надо садиться. А куда? Что там внизу? Степь? А может быть, овраг, роща, деревня? Гастелло снизил самолет до бреющего полета. Вот она, земля, по ней неистово кружит метель. Он убрал газ, и лыжи заскользили по снежной поверхности.

— Приехали! — процедил сквозь зубы Николай, когда самолет остановился в туче снежной пыли. — Вылезайте, приехали! — повторил он и зло сплюнул за борт кабины.

Все трое вылезли, вытоптали небольшую площадку, расстелили на ней брезент и уселись, по-восточному поджав ноги. Мазин достал термос с горячим кофе и три маленькие шоколадки. Пили по очереди прямо из горлышка, обжигая губы. Живительное тепло разливалось по телу, согревая и успокаивая.

Когда метель утихла, полетели дальше. До места, где предположительно должны были находиться заблудившиеся дети, оставались считанные километры. Видимость была хорошая, и все трое внимательно осматривали горизонт. Кругом расстилалась ровная снежная гладь — ни одного темного пятнышка, ничего, чтобы указывало на присутствие людей. Пролетели над поймой какой-то речки, за ней снова потянулась заснеженная степь.

— Смотрите лучше, — сказал Гастелло. — Они должны быть где-то здесь.

Он изменил курс и стал делать большой круг. Снова пролетели над едва заметной под сугробами речкой и опять стали от нее отдаляться.

Вдруг Гастелло, а потом и остальные увидели на горизонте еле заметную вертикальную черточку. Через несколько минут черточка превратилась в ясно различимый шест, на конце которого трепетала и билась под ветром привязанная тряпка. Еще через минуту Николай увидел бегущих навстречу людей. Сделав круг, он выбрал площадку и посадил самолет.