Эмиль Офин - Формула ЧЧ. Повести

А потом по толевому навесу забарабанил дождь. Ну и пусть идет себе - сено убрано, а рыбам в оставшихся баклушах дождь не страшен, наоборот, они, может, сами выплывут в озеро. А если не выплывут, - тоже не беда: ведь Клим организовал колхозных пацанов. Завтра они будут работать под командой Степки-утопленника, которого Клим назначил старшим. А Клим уедет дальше - навстречу гулу морского прибоя и свежему ветру путешествий…

И Симка, засыпая, думал. Думал о том, что куда бы человек ни приехал, все равно, если он сделал что-нибудь по формуле ЧЧ, всюду он - дорогой гость. Его угощают замечательным винегретом, его укладывают спать на душистом сеновале…

Чем дальше на север убегает дорога, тем теснее, гуще по её сторонам вековые приладожские леса. Все реже встречаются возделанные участки земли - едешь-едешь, а вокруг глухомань. Лишь изредка промелькнет железнодорожный шлагбаум с одинокой сторожевой будкой, да в отдалении на пологом холме блеснут на солнце провода высоковольтной линии.

Дорога пробивается сквозь гранитные увалы, обходит тихие озера, перекидывается через речки, петляет, забираясь на лесистые горы, и катится вниз, разматываясь бесконечной асфальтовой лентой. Как живописны, как поэтичны эти места, как привлекательны они для отдыха, для туристских походов!..

Но только ли для этого? Как бы не так! Уж кто-кто, а «профессор» Славка, который «поднял вагон литературы» о Карельском перешейке, знает, как ответить на этот вопрос. Да и наметанный глаз автоинспектора Щепкина замечает много существенного. Стоит только взглянуть на встречные машины, хотя бы вон на тот пятитонный МАЗ. Он натужно ревет на подъеме, и немудрено: в его кузове такая тяжесть - клетки нового румяного кирпича. Или, например, этот ЗИЛ с полуприцепом: он везет целый штабель свеженапиленных досок. А вот идут сразу четыре белые цистерны. Шоферы торопятся - ведь к ночи им надо поспеть в Ленинград, чтобы утром люди могли получить свежее молоко.

Да мало ли за долгий путевой день повстречалось автомобилей! Они везут бревна и рыбу, рулоны бумаги, картон и фанеру, древесный спирт в бочках, жидкое стекло в бутылях, химические удобрения для полей, вискозу для текстильных фабрик.

Все это дает людям Карельский перешеек, разбросанные в его лесах заводы, целлюлозные комбинаты, моторно-рыболовные станции, гранитные разработки, заповедники, леспромхозы. Сергей Павлович говорит, что для такого промышленного района мало этой старой дороги, не справляется она. Здесь нужно прокладывать десятки километров новых широких современных дорог.

- И их уже прокладывают. Можете сами убедиться.

«Кузнечик», а за ним и голубая «Волга» легко одолели небольшой подъем, прошли плавный поворот и остановились на развилке.

Направо уходило старое шоссе, а налево… Это ещё не было дорогой. Казалось, будто неведомый великан прошагал по земле, разметав на своем пути вековые деревья; они лежали, как побитое войско, меж ними горбились холмы щебня, дымили костры, белели бетонные кольца будущих водоотводов. Гул многих моторов рокотал мощным приливом над этим побоищем; лязгали ковши экскаваторов, грохотала лебедка, ревели бульдозеры, визжали электрические пилы.

Мимо «Кузнечика» то и дело проходили самосвалы; они разворачивались, сбрасывали влажный желтый песок, выползали обратно на шоссе и уносились за новой порцией груза.

Один такой самосвал вдруг резко затормозил и остановился возле самого «Кузнечика». Дверца кабины распахнулась, на дорогу выпрыгнул шофер. Он бросился к пионерам, растопырив руки так, словно хотел схватить в охапку всех сразу.

- Ребята!.. Здорово, ребята!

- Николай Леонидович!

- Дядя Коля!

- Здравствуйте, дядя Коля Курочкин!

Загорелый, в продранной майке, всклокоченный, небритый и веселый Николай Курочкин хватал поочередно ребят, тряс, тормошил, хлопал по спине, обнимал пахнущими бензином руками.

- Клим! Игорек! Сима! Славик! Девочки… Вся моя бригада!.. - Увидев Петю, он вопросительно заморгал: - Постойте, а это кто? Этого я что-то не знаю. Ну, все равно, давай лапу. - И привлек к себе Петю, как и всех остальных.

Ребята смутились. А Щепкин усмехнулся.

Потом Николай Курочкин долго тискал руку Сергея Павловича и говорил ему хорошие слова, познакомился с родителями Пети. А после всего этого приблизился к «Кузнечику», обошел его кругом, оглядел, нежно погладил зеленое крыло.