Эмиль Офин: В том-то и дело

— Что это вы несете?

— Рубанок.

Мальчики перестали играть с мячом. Тот, что был повыше, большеголовый, с умными печальными глазами, спросил:

— Что такое рубанок?

— Как бы тебе объяснить?.. Я достал его в музее материальной культуры. Это инструмент для обработки досок.

— Досок? — Мальчики переглянулись. — Про доски я, кажется, где-то что-то читал, — сказал второй — бледный толстяк — и легонько подтолкнул в бок своего товарища. — А ты уж, наверное, знаешь, Арт?

Пока шел этот разговор, движущаяся дорожка потихоньку вынесла старика и мальчиков из сквера на широкий проспект. Справа и слева потянулись корпуса Большого Автоматического Комплекса, их белые пластиковые стены просвечивали меж стволами гигантских платанов и стройных пихт.

— Ага, вспомнил! — сказал бледный мальчик. — Когда-то очень давно распиливали деревья и получались доски.

— Совершенно верно. В мое время было так, — сказал старик и с нетерпением посмотрел на рубанок. — Мне удалось раздобыть несколько досок. Хочу попробовать их обработать.

— Зачем? — спросили оба мальчика.

— Ну… как вам это объяснить? Просто хочу построгать доски. Может, скамейку сделаю или стол.

— А сколько это займет времени?

— Не знаю, забыл я что-то… Должно быть, два-три вечера.

— Так долго! Зачем это вам, когда завод сделает стол за несколько минут? Красивый, пластмассовый, любого цвета, какой запрограммируешь. А тут надо самому строгать!

— Вот в том-то и дело… — Старик улыбнулся. — Не только строгать, но и отмерить, и распилить надо. И шипы придется выпиливать, чтобы скрепить доски.

— Зачем же шипы, — рассудительно сказал Арт, — когда есть универсальный молекулярный клей? Только приложишь — и намертво. Никакой возни.

— Вот в том-то и дело, — задумчиво повторил старик и вдруг попросил: — Покажите-ка мне, как вы играете в мяч.

— Пожалуйста, — сказал Арт. — А ну давай, Берт, становись.

Мальчики отошли друг от друга на десяток шагов, надели на указательные пальцы маленькие черные колпачки. Вот мяч с руки Берта поднялся в воздух и сам, словно птица, плавно и точно опустился на палец Арта. Потом все повторилось в обратном порядке. И так — несколько раз.

— Вот, пожалуйста, — сказал Арт. — Очень просто.

— Конечно, просто, — сказал старик. — Стоите себе на месте и попеременно включаете гравимагниты — никакой возни. А вы пробовали играть без колпачков?

— Нет.

— Ну, так попробуйте.

Мальчики сняли колпачки с пальцев. Арт бросил мяч, но толстяк Берт не смог его поймать.

— Пошевеливаться надо, — сказал старик.

Сначала игра не клеилась. Но постепенно мальчики приноровились. Они начали бегать, скакать, бледные щеки Берта порозовели, в печальных глазах Арта появились веселые искорки. Каждый старался успеть к мячу, отбить его посильнее. Слышались задорные крики:

— Эх ты, неповоротливый!

— Сам ты неповоротливый. Лови! Ага…

— Ну, что? — спросил старик. — Как интереснее?

— Я больше никогда не буду играть с колпачком, — сказал Арт.

А Берт спросил:

— Вы нам дадите немножко построгать? Можно, мы поедем с вами?

— Хорошо, — сказал старик. — Только пойдем, а то у меня ноги устали не ходить.

Все трое сошли с движущейся дорожки и свернули в тенистую кленовую аллею. По сторонам в высокой траве щелкали кузнечики, пестрели огромные колокольчики и ромашки.

— Сколько цветов, — вздохнул старик. — Никто их не собирает.

— А зачем? — удивился толстяк Берт. — Проще добавить в воду биологический стимулятор-закрепитель. У мамы в комнате букет стоит уже второй год.

— Да, конечно, так проще, — сказал старик. — Но в мое время было иначе.

— В какое это ваше время?

— Очень давно… Ну, когда профессор Глум впервые синтезировал этот нуклеиновый гормон продления жизни. Я работал в его институте столяром…

— Что это такое — столяр? — спросил Берт. — Это, наверное, кто столы делает, да?

— Вроде того, — сказал старик. — Вот мы и пришли.

На открытой терраске коттеджа было устроено нечто вроде верстака. Это был обыкновенный счетно-решающий электронный шахматный столик, придвинутый к широким пластиковым перилам. На этом верстаке лежала толстая доска.

Мальчики с любопытством осмотрели доску. Берт осторожно провел ладонью по шероховатой поверхности.