Иван Сабило - Пробуждение

Тут же вышла и Витковская.

— Где ты? — весело спросила она. — Я думала, что ты в магазин зайдешь, чего стоять под дождем?

— Душно там, — сказал Шульгин и поднял лицо к дождю…

Нет, поделиться тайной с Витковской он не мог…

Шульгин совершенно растерялся, когда его не пропустили к Анатолию Дмитриевичу. Отошел от окна, за которым сидела седая девушка, и остановился перед большими электрическими часами с прыгающей стрелкой.

«Вот как бешено скачет время, а я все еще не сдвинулся с места… Надо упросить ее, чтобы пропустила, хотя бы на несколько минут».

Он повернулся и тихо сказал:

— Мне очень нужно, всего на три минуты?

Седая девушка подняла на него глаза, покачала головой и так же тихо произнесла:

— Я понимаю. Но он без сознания…

Весь долгий вечер он думал: что делать, кому рассказать о своей тайне? Мысленно он повторял и повторял слова соседа: «Принеси золото, и я признаюсь…» И тут же перед глазами вставала девушка, которую он предал и которую сожгли в Освенциме. Она не оставалась одинаковой, часто менялась: то маленькая и темноволосая, как Витковская, то высокая и беленькая, как его сестра Тоня.

«Ты и так признаешься, — закусив до боли губу, сказал он Устинову. И тут же спохватился: — А если сосед пролежит без сознания несколько дней? Если меня к нему не пустят и завтра, и послезавтра? А бывшие полицаи разгуливают по городу или подбираются к золоту?. Или он сам передумает и скажет им, где нужно искать?.. Нужно срочно ехать. И я найду с кем. А если и не найду, то у меня есть пистолет, который поможет в трудную минуту!..»

Уснул он с головной болью. Утром, даже не позавтракав, помчался в школу…

Когда умолк самый последний в году школьный звонок, восьмой «А» закричал: «Ура-а!» Раздались аплодисменты, кто-то даже свистнул. Все понимали: сдать экзамены — и свобода!

Громче всех кричали наполеоны. Шульгин посмотрел на них и решил: «Сейчас или никогда!»

Он подошел к ним и, дождавшись, когда они набирали воздух для нового рева, сказал:

— Хватит орать.

Наполеоны раскрыли рты и переглянулись. Они не ожидали этого визита и теперь молча уставились на Шульгина.

— Поговорить надо.

— О чем это? — спросил Достанко.

Шульгин вывел их в коридор и, остановившись у окна, медленно произнес:

— Мне нужны трое помощников.

— Зачем это? — спросил Достанко.

— Чтобы отправиться за тайником. Недалеко от Минска, в лесу, закопано золото. Нужно его найти и привезти сюда.

— Докажи, — сказал Достанко.

— Что-то новенькое, — медленно проговорил Поярков и встал ближе к Шульгину.

— Итак, ждем доказательства? — торопил Достанко.

— Идемте, — качнул головой Шульгин и первым направился к выходу.

Шли быстро. Кое-где припускали бегом, словно догадываясь, что сегодня — особенный день.

Вошли в квартиру — никого. Шульгин привел их в свою комнату. Вытащил из кармана листок. Расправил на столе.

— Вот… Нарисовал Анатолий Дмитриевич, мой сосед.

Все трое посмотрели на кривые линии и чернильные каракули, покрутили бумажку и уставились на одноклассника.

— И за этим ты нас привел? — поморщился Достанко.

— Да, — сказал Шульгин. — Здесь тайник, который остался в лесу еще с войны… — Он рассказал им все, что знал сам.

Ребята молча слушали, изредка поглядывая на полуизмятый листок на столе. Когда рассказ подошел к концу, Достанко сказал:

— Скотина твой сосед, всю жизнь о собственной шкуре думает.

— Что же он сам не нашел? — спросил Поярков.

— Он нашел, да боялся…

— Что о нем теперь говорить — он в конце концов получит свое, — сказал Достанко. — А мы, если найдем, — поживем на славу!

— Я ничего не утверждаю, — сказал Шульгин. — Но с войны кроме него остались еще двое полицаев. Они разыскали Анатолия Дмитриевича и теперь следят за ним и требуют, чтобы он сказал, где оставлено золото. Они даже били его.

— Послушай, Серый, не морочь голову, — произнес Поярков. — Или представь более веские доказательства.

Шульгин махнул рукой, приглашая их следовать за ним. Открыл кладовку и достал из рюкзака ключ. Вчетвером вошли в комнату Анатолия Дмитриевича.

Пустая клетка у открытой форточки чуть покачивалась от ветра. Со шкафа свесился угол старой пожелтевшей газеты.

Шульгин открыл шкаф. Попросил Достанко приподнять белье. Осторожно достал пистолет и сказал:

— Вот…

— Настоящий, — то ли спросил, то ли уточнил Поярков.

— Ты что, не видишь? — сказал Достанко почему-то шепотом. — Интересно, заряжен?.. Дай-ка, Серый, я когда-то из мелкокалиберного бахал.