Иван Сабило - Пробуждение

— Сосед болеет, в больницу ездил.

— Доктор нашелся, — хмыкнул Зимичев.

— При чем тут доктор? — спросил Шульгин, чувствуя, как его тайна уже вертится на языке, а рука пробирается в карман, где лежит вчетверо сложенный листок.

— Где Поярков? — спросил Шульгин.

— Мы не знаем… Кажется, пошел на свидание к Ладыниной. В последнее время он о ней только и думает. Может, скоро во Дворец бракосочетания позовет… Впрочем, нас он теперь не интересует, — сказал Достанко.

— Ни он, ни Дворец бракосочетания, — подтвердил Зимичев.

— Так что, если хочешь, можешь занять место в нашей обойме.

— Повременю, — сказал Шульгин, твердо решив пока не рассказывать им о своей тайне.

— Будь здоров, — сказал Достанко. — Не унывай! А завтра, если хочешь, заглянем ко мне, поработаем над билетами по геометрии — скоро экзамен!..

Они пошли, довольные и беспечные, а Шульгин поглядел им в спины, хотел побежать за ними, но тут же передумал и бросился домой.

«Скорей, — торопил он себя, — скорей же! Если дома — никого, я найду пистолет!..»

Открыл дверь и увидел маму. Понял, что поиск откладывается. Снял куртку и направился в свою комнату. Но мама остановила:

— Сынок, ты был у соседа? Как он себя чувствует?

Шульгин опустил глаза. Медленно произнес:

— Плохо ему. Не надеется, что выздоровеет. Нужно было раньше думать о своем здоровье.

— Может быть, просил что-нибудь из еды? Может, фруктов ему?

— Нет, мама, не просил. Ему ничего не надо.

— Он, наверно, выглядит ужасно? Похудел?

— Не знаю, лица почти не видно из-за бинтов.

— В следующий раз обязательно спроси, что ему нужно.

— Спрошу, — сказал Шульгин.

Мама села шить. Он понял, что это надолго. Вышел в коридор, постоял у кладовки, не решаясь открыть ее и поискать в рюкзаке ключ. Подходил к двери, брался за ручку и снова отходил. Садился в кухне на табуретку, смотрел в окно и ничего не видел, потому что думал об Анатолии Дмитриевиче, о ключе и о том, что в шкафу под бельем спрятан пистолет.

«Принеси пистолет», — вспомнил Шульгин. — А что ему теперь остается? — подумал он. — По его словам можно понять, что никогда в жизни он не был самостоятельным, взрослым. Будто от него ничего уж совсем не зависело… Вечно за него решали, кем ему быть. Не сам к немцам пришел, а «батька вклинил». Немцы должны были сделать или не сделать его «большим человеком». Партизаны должны были его прощать или не прощать… А сам он что? Даже дорогу к партизанам должна была указать ему девушка… И даже теперь он не сам распоряжается своей страшной тайной, а перекладывает ее на мои плечи».

Но что-то же он делал и сам?.. Пустяки, если не считать, что он сам не поехал добровольцем в военкомат. Сам не ушел в партизаны. Сам отправил девушку на смерть…

«Я принесу ему пистолет!» — Шульгин встал и решительно направился к кладовке. Открыл дверь, поднял рюкзак и вытащил из кармана ключ — маленький, с квадратным ушком. Повесил рюкзак на гвоздь, вышел из кладовки и открыл дверь в комнату соседа.

Комната прибрана — мама Шульгина навела порядок. Он закрыл дверь и повернул ключ. Быстро отомкнул дверцу шкафа и сунул руку под белье. И тут же пальцы прикоснулись к холодному металлу.

Шульгин вытащил пистолет. Несколько секунд смотрел на него, боясь что-нибудь тронуть. Эта вещь мгновенно соединила его с прошедшим временем, с войной — он представил себя бегущим в атаку на врагов…

Ему показалось, что за дверью раздался какой-то стук. Он сунул пистолет обратно, закрыл шкаф и вышел из комнаты. Вернулся к себе и стал учить историю. Но в голове все так перепуталось, что он не мог прочитать ни строчки. Взгляд блуждал по тексту, и перед ним снова и снова вставала больничная палата, Анатолий Дмитриевич, пистолет…

«Проще всего — принести ему пистолет. И пусть застрелится, раз прожил такую подлую жизнь. Но ведь он попросил, чтобы я принес и золото? Зачем ему золото? Нужны ходули, чтобы казаться выше? И существует ли оно на самом деле? А если существует, как его найти?..»

Он закрыл учебник и снова вышел в коридор. Мысль о пистолете не давала покоя. И тут появилась мама.

— Сынок, что ты в темноте делаешь?

— Я… повторяю про себя.

— Пойди, сядь к учебнику и сосредоточься. Придет отец — будем обедать.

«Скорей бы уж. Я бы позвал его к себе и рассказал. Доверить такое можно только отцу. Он посоветует, подскажет, как поступить. Может, даже предложит отправиться вместе и найти золото… А вдруг — нет? Вдруг он поступит иначе? Сразу же пойдет в милицию и передаст им все, что скажу ему я? А заодно обрадуется, что не зря всю жизнь подозревал соседа… Нет, с отцом пока рано, пусть подождет. Ему сказать никогда не поздно, а тут нужно пошевелить мозгами самому…»