Ольга Гурьян - Сталь

Через полчаса он снова стоял на улице, но на этот раз в кармане у него было удостоверение на должность смотрителя марок с жалованием в 800 фунтов в год.

Вечером по этому поводу у Бессемеров собрались все почтенные родственники. Пили чай и кушали кэкс. А мистер Бессемер старший, несмотря на свои 60 лет, все еще сохранивший французскую живость, бегал от одной дорогой тетушки к другой и ораторствовал:

— Я всегда говорил, что мой мальчик гениален. Если б его пригласили поконсультировать при сотворении мира, он разумеется внес бы кой-какие усовершенствования…

После этого он бежал в комнату Генри, бросался с размаху на диван и начинал:

— Все это хорошо, мой мальчик, мы живем в великое время, и ты теперь будешь хорошо зарабатывать, Генри. Но не надо увлекаться одними деньгами. Ах, как жилось в Париже в мое время! Все так изящно, так очаровательно (он целовал кончики пальцев).

Ах, старый режим, сколько в нем было прелести! Вы знаете, последний фрак, который мне сшили перед самой революцией — couleur sang de boeuf á colets de velours! [3] Цвета бычьей крови с бархатным воротником. А куафюры — grecque carrée à trois boucles! [4] Прическа — греческая, четырехугольная, с тремя локонами.

Вы знаете, я тогда писал стихи! Я написал твоей матушке, Генри.

Генри смеется.

— Но ведь матушку никогда не звали Селиной.

— Ах, мой друг. Вы такие реалисты, такие демократы. Если женщину звали Мэри или Джен или еще как-нибудь в этом роде, мы называли ее Филидой или Лаисой. Ну, веселитесь, веселитесь…

И он опять убегал.

За ужином одна из многочисленных кузин сперва долго шепталась со своими соседками, а потом крикнула через стол:

— Я должна вам сказать секрет, Генри. Потанцуйте со мной после ужина, я вам скажу.

Ей сейчас же попало — за столом надо сидеть смирно. Но после ужина одна из тетушек села за старомодные клавикорды и заиграла.

И под меланхолические звуки: ти-та-та, ри-та-та девушка заговорила:

— Вы знаете, я так интересуюсь всем техническим, особенно вашими изобретениями. Если сделать ваш штамп со сменными частями для каждого дня. Вы понимаете? Ну, если например вы на одно и то же платье нашьете то рюш, то бантики, никто его не узнает. А такой переменный штамп никто ни за что не мог бы подделать. Это очень просто, и вам тогда почти нечего было бы делать на вашей службе. Вместо того чтобы сидеть в душной комнате, вы могли бы гулять и веселиться.

— Дорогая, — в совершенном восторге ответил Генри, — вы очень умны. Я был бы счастлив всегда пользоваться вашими советами…

На другой день после визита к директору Генри снова стоял возле здания почтамта, но на сердце у него было очень нехорошо. Ему отказали от службы. Новое изобретение делало излишним место смотрителя.

— Но в таком случае заплатите мне по крайней мере, — кричал Генри.

Старый джентльмен холодно и вежливо отвечал:

— У вас нет патента, мой друг, и вы ничего не добьетесь от нас. Можете судиться, но у вас нет никаких юридических прав. Да и едва ли у вас хватит денег на процесс. Только патент защищает изобретение.

Только патент защищает изобретение. Генри Бессемер изобретает и берет патенты. Он изобретает способ тиснения по бархату и способ фабрикации карандашей, тормоз для железной дороги и машину для литья букв. И конечно он изобрел бы порох и открыл бы Америку, если бы это не было сделано задолго до его рождения.

А что касается патентов, то за всю свою жизнь он взял их около 120.

И главное все эти изобретения чрезвычайно просты, легко выполнимы — пожалуйста, берите и пользуйтесь.

Но все это требует денег, а денег катастрофически нет. У него некоторая известность в технических кругах и все еще нет крупного настоящего изобретения, которое принесло бы с собой капитал. В это утро ему особенно туго. Ничего не ладится, и денег один шиллинг.

В это время в комнату влетает его сестра. Деловой кабинет сразу наполняется шуршанием оборок и восклицаниями. Бумаги летят со стола, маленькие пальчики крутят винты микроскопа, и прелестный голосок тараторит:

— Ты всегда был скверный мальчишка, Генри. Ты холодный эгоист. Ты конечно, конечно забыл, что будет на той неделе.