Николай Попов - Абанер

Тетенька сперва близко подходить племяннице к охульникам из коммуны не разрешала, а потом смилостивилась и позволила поступить посудницей на кухню, но чтобы Фима уши затыкала куделькой и не слушала, о чем говорят безбожники.

Повариха была очень довольна старательной Фимой и однажды сказала:

— Чего бы тебе, Фимушка, не поступить во вторую ступень?

— Ой, что вы!.. — испугалась Фима.

— Подумай, девка, не мотай головой!

— Забыла я все. В четвертый класс ходила, да когда это было.

— Новая учительница, Клавдия Ивановна, тебя подготовить хочет. Сама насылалась. Подумай, милая, не все тебе при тетеньке быть.

Взяло Фиму сомнение. Не безбожница говорит, не коммунарка, а повариха Евдокия Романовна. Да как же это так?.. Пришел день, Клавдия Ивановна увела посудницу на квартиру и стала с ней заниматься.

И опять: «А может, его, бога-то, нет совсем?..»

Пересилила коммуна бога, поступила бывшая монашка во вторую ступень. Тетка открещивалась от племянницы и на глаза показываться не велела. Нечего делать, ушла Фима в общежитие.

Да надолго ли? Снова к тетеньке вернулась, как ее паралич расшиб. Не бросать же немощную. Значит, есть бог, и он Фиме учиться не велит.

В углу, в зелени фикусов и гераней, тихо посвистывала любимица Евникии желтая канарейка и беспомощно билась о решетку клетки.

— Не мечись, пичужка, у нас с тобой одна доля!.. — грустно сказала Фима и тихонько всплакнула.

За окном послышались шаги. Опять, наверно, старухи к тетеньке. Снова будут ахать, креститься, уговаривать Фиму звать попа соборовать болящую. Как они опротивели!..

Фима хотела запереть двери, но не успела. К изумлению девушки, в комнату вместо старух вошли Клавдия Ивановна, Мотя Некрасова, Клава, а за их спинами мелькнула веселая рожица Раи.

— Здравствуй, Фима, как живешь? — улыбаясь, сказала учительница и подала руку.

— Здравствуйте!.. — растерялась Фима. — Вы ко мне?..

— К кому же еще? — высунулась Рая. — По заданию ячейки и учкома.

— Пришли тебя в школу звать, — подтвердила Мотя.

Это было так неожиданно, что Фима не сразу поняла, о чем говорят Рая с Мотей.

— Так разве можно мне… теперь?..

— Почему же нет? — удивилась Клавдия Ивановна. — Да ты хоть пригласи гостей сесть. Садитесь, девушки, видите, наша Фима не в себе.

«Наша Фима!» Ее так обрадовало это «наша», что на глазах заблестели слезы. Она поспешно утерлась платком, бросилась подвигать стулья, вытащила из-за перегородки старое кресло, в которое важно уселась Рая и подмигнула.

— Я от этого сиденья хоть святости наберусь!

— Погоди, Рая, — остановила Клавдия Ивановна. — Сперва о деле. Ты правильно сделала, Фима, что не бросила тетку… Да, да, кто бы она ни была. А вот учебу не следовало бросать.

Фима слушала и чувствовала, как заново рождается жизнь. Какие они хорошие! И Клавдия Ивановна, и девочки, и ребята! Клава обняла ее за плечи: «Не печалься, не надо!»

Клавдия Ивановна расспрашивала, как Фима живет, чем питается, есть ли в доме дрова. Девушка покраснела. Каждый день какие-то старухи приносили блины и пироги, просили «помолиться за болящую». Ей было стыдно, она не решалась сказать об этом и молчала, закусив губы.

— А ты бери обед в школьной столовой, — сказала Мотя.

— И никому не кланяйся! — добавила Клавдия Ивановна.

Было воскресенье, гости просидели у Фимы до обеда, рассказывали новости. Скоро на пруду расчистят каток, Василь Гаврилыч хочет поставить к Новому году оперетку, Женька Новоселов стал теперь очень смирным.

В руках Фимы появился чайник, но гости решительно отказались от чая.

— Значит, завтра на уроки придешь? — спросила, поднимаясь, Клавдия Ивановна.

— Приду… — потупилась Фима. — Только по математике… По математике я очень отстала.

— Знаем. Будем просить Аркадия Вениаминовича с тобой позаниматься.

— Клавдия Ивановна, а я была у Лойко, — вернулась от дверей Рая. — Сегодня утром ходила, босиком, в халате его застала. Хотят, говорю, учком и ячейка просить вас с Фимой позаниматься. «Пожалуйста, говорит, с удовольствием!» Велел сегодня в 6 часов Фиме прийти.

— Ах, ты, горе-партизан! — изумилась учительница. — «Босиком, в халате!» Ты бы еще в полночь его разбудила… Чего делать? Собирайся, Фима, к шести часам.

— Фиму хотели к Зорину по математике прикрепить, — вспомнила Клава. — Да его Василь Гаврилыч декорации заставил рисовать.

— «Зорин, Зорин»! — передразнила Рая. — У тебя каждое третье слово — Зорин.

Клавдия Ивановна опять укоризненно поглядела на «горе-партизана», но ничего не сказала.