Николай Попов - Абанер

Сережа поднял голову.

— Если бы он снова так сказал, я бы опять ударил.

В зале сдержанно засмеялись. Клавдия Ивановна грустно повела плечами. Она хотела помочь Сереже, а получилось наоборот.

Светлаков стал допрашивать Женьку и разрешил Сереже сесть. О чем говорил Женька, Сережа сперва не слышал. Если бы этого не было! Нет, теперь ничего исправить нельзя…

Женька держался уверенно. Он никого не оскорблял, не дрался, только защищал себя.

— А если бьют? Неужели бежать? Так я не трус.

— Правильно!.. — кто-то поддакнул в зале, но его тотчас оборвали и загалдели со всех сторон.

— Ничего неправильно!

— Мало ему Зорин надавал!

Светлаков свирепо потряс колокольчиком.

— Но суду точно известно, что вы оскорбили одного человека. Так или нет?

Женька воровато отвернулся.

— А чего я сказал? Она, мол, такая…

— Какая такая?!. — вспыхнула Горошек. — Я бы тебе тоже за это оплеуху дала!..

Гул возмущения пробежал по скамейкам, опять все посмотрели на Клаву, она опять спрятала голову.

— Суд постановил, эти самые слова не расшифровывать, — сказал Светлаков. — Но вам, Новоселов, мы этого не простим.

Женьку допрашивали еще строже. Ему напомнили, что он старше, сильнее, он пинал Зорина ногами и первый схватил полено. Под перекрестными вопросами заседателей и обвинителя парень совсем растерялся и больше не оправдывался.

Наталья Францевна говорила о чем-то совсем непонятном. Второступенцы не умеют уважать друг друга, оскорбляют лучшие чувства. «Какие чувства?» — подумал Сережа и прислушался.

— Прихожу на урок, а на доске какая-то глупость про Зорина и Горинову в виде химической формулы.

Ребята улыбнулись, но тотчас стали серьезными.

— Дать щелчок, стукнуть по шее — стало у нас в порядке вещей. Ребята хватают девушек за локти, те визжат, и некоторые даже не обижаются. И вот эти самые слова. Мы решили их не повторять, потому что неудобно. Но почему удобно их говорить? Говорить и думать друг о друге всякие гадости?.. Наш городок носит имя Третьего, Коммунистического Интернационала. А разве это коммунистическое отношение?..

В зал летели гневные слова, их ловили с жадностью, и много дум родили они в молодых головах. Свидетельница перевела дух.

— Простите, товарищи, немного отклонилась. Ячейка комсомола и учком поступили правильно, отдав под суд нарушителей порядка, и они должны понести суровое наказание… Суровое. Но это не все. Давайте объявим решительную борьбу всем таким словам. Прошу мое предложение записать в судебный протокол!..

Ребята дружно захлопали в ладоши, Сережа вздохнул свободнее. Речь Натальи Францевны родила слабую надежду. Может, еще не исключат. Однако надежда сразу погасла, как только начал говорить обвинитель. Слова Чуплая были беспощадны, доводы тверды, а черные глаза зло поблескивали.

— Зорин с Новоселовым могли убить друг друга. Можем мы с этим мириться? Тогда на нас будут показывать пальцем: «Вот, мол, школа, где шеи ломают!» Нечего церемониться, каленым железом такие дела выжигать!..

— Больно вострый!

— Ему не секретарем ячейки, прокурором быть!

— А ведь, пожалуй, исключат! — донеслись до Сережи обрывки голосов.

Теперь все. Прощай, вторая ступень!.. Оборвалось самое хорошее, самое дорогое в жизни. И не было никакой возможности спасти его…

Сережа совсем не знал, что подразумевал Чуплай под словами «каленым железом выжигать». После драки комсомольцы в полном составе явились к Бородину.

— Евграф Васильевич, — приступил с порога Чуплай. — До каких пор сынки кулаков и лавочников будут наших ребят бить?.. Ячейка постановила передать дело о Новоселове в народный суд.

— Та-аак. А насчет Зорина вы что постановили?

— Ничего… Подходили с точки зрения классовой борьбы. Зорин — не лавочников сын.

— Точка правильная. Но с этой точки нельзя оправдать Зорина. Значит, если не кулацкий сын, бери в руки топор и…

— Евграф Васильевич, так Зорин маленький, а этот вон какой дылда! — перебила Мотя.

— Из-за чего подрались, знаете? — подхватил Светлаков.

Бородин решительно повел бровями.

— Знаю. Все равно неправильно. Выгородить Зорина — сделать ему медвежью услугу. Передать дело в суд — правильно решили. Только не в народный, а товарищеский. Тебя, Светлаков, судьей выбрали? Тебе и дело в руки. Построже суди! Обоих. Слышишь? И чтобы Зорин о постановлении ячейки ничего не знал.

Комсомольцы поглядели друг на друга. Получалось будто бы так, как они постановили, однако не совсем так. На суде Евграф Васильевич сидел в заднем ряду и ни во что не вмешивался.