Валентина Путилина - Журавка. Радугань

И все, кто слушал Яшку-Семиряшку, ученые и неученые, согласились, что голубые совсем не идеальные, а обыкновенные. Хороший народ они.

Ярошка улыбнулся и спросил:

— Скажи, ты про разноцветные звезды все выдумал или не все?

— Ничего я про звезды не выдумывал, — заверил Алеша. — Звезды только с земли кажутся одинаковыми. На самом же деле бывает так, что иногда над одной планетой сразу четыре звезды-солнца встают. С одной стороны взойдет красное, с другой — зеленое, где-то — оранжевое, а то еще какое-нибудь дымчатое. Если бы на тех планетах жили люди, им, наверное, разным казался бы мир. Одни видели бы все в розовом свете, другие — в сером, третьи — в каком-нибудь темном. И получилось бы, что одни вечно радовались бы, другие — сомневались, а третьи — совсем мрачными ходили. Все оттого, кто в каком свете мир видит, — пошутил Алеша. И заверил снова: — Нет, я тебе правду говорю. Про цветные солнца я ничего не выдумывал, а про идеальных голубых и лимонных задир — сам решай, в чем правда, а в чем неправда, выдумка.

Ярошка сказал:

— Хоть Яшка-Семиряшка и сказочный человечек, мне нравится, что он смелый. Никогда ничего не боится.

Алеша подумал, взглянул на Ярошку очень серьезно и решительно произнес:

— Я тебе должен всю правду сказать про Яшку-Семиряшку. Не всегда он бывал смелым. Однажды, после всех дальних и ближних путешествий, ему стало вдруг страшно.

«Что я делаю?! — ужаснулся он. — Зачем мне на планеты летать? Так можно погибнуть. Нет, больше я не полечу никогда к звездам-планетам. И плавать на корабле я тоже не стану. И на дно морское не спущусь, как раньше. Это же опасно! Буду-ка я ходить пешком по земле», — решил Яшка-Семиряшка. Но скоро и по земле ходить ему стало страшно. Чего доброго, еще под машину угодишь. Ведь он такой маленький, что водитель не заметит его. Нет, лучше совсем не выходить из дому. И стал он бояться всего на свете. «Хорошо бы стать мышонком, — подумал он. — Сидел бы я себе в уютной норке. Там никто не обидит». И он стал твердить: «Хочу быть мышонком! Хочу быть мышонком!» И на сотый раз Яшка-Семиряшка превратился в маленького мышонка.

Сила убеждения! — многозначительно произнес Алеша и поднял палец. — Сам себя загипнотизировал! Ну так вот, стал Яшка-Семиряшка мышонком. Представляешь — Яшка-Семиряшка, мой друг, отважный путешественник по морям и планетам, превратился в обыкновенного мышонка! Что из того, что был это очень симпатичный мышонок? Все равно, это уже не Яшка! Зато сам он радовался:

«Теперь мне ничего в норке не страшно. Все страхи я обманул. Хорошая жизнь у меня!» И сидит маленький мышонок в маленькой, тесной норке. Тихо, темно, безопасно. Правда, тесновато. Нормальному мышонку любая норка — космос, а ведь Яшка-Семиряшка знал простор, поднимался в небо и плавал по морям. Какое же это чудо — просторное небо над головой! А тут — ни неба, ни солнца, воздуха чистого и то нет! И новый мышонок высунул сначала нос, подышать чистым воздухом, потом выбрался сам, чтобы хоть на краешек неба посмотреть. И стало ему радостно, что есть и небо, и солнце, и чистый воздух.

«Нет, — закричал он, — хочу снова стать Яшкой-Семиряшкой! Не боюсь ничего!» Он так долго твердил эти слова, что превратился опять в прежнего веселого и храброго Яшку-Семиряшку. А о том, что он был мышонком, Яшка даже себе не признавался. И ты о том никому не рассказывай.

— Не расскажу, — пообещал, улыбаясь, Ярошка. Он уже не сердился на Алешу. Ему даже стало смешно, что он ждал писем от Яшки-Семиряшки, синей рубашки, который никогда и не жил на свете. Пусть больше не приходят от него письма. Зато совсем скоро будет писать ему обо всем на свете не сказочный человечек, а живой, непридуманный, самый лучший друг на свете Алеша Шишкин.

В Радугань приехал из города главный агроном. Он осмотрел Ароматную долину и сказал:

— Такой прекрасной долины роз я больше не знаю. Это самое лучшее место для роз на всем побережье. Им здесь расти и цвести. А лавровые деревца и в другом месте вырастут. Земли много в совхозе.

И, чтобы убедить Одуванчикова, пояснил:

— От роз не только красота, но и доход совхозу большой. Мое мнение такое: не уничтожать розы, а сажать их до самой речки Радужницы, чтобы не пустовало ни кусочка земли. Вот какое мое мнение.

Одуванчиков не стал с ним спорить. Он и сам начинал жалеть о своей затее. Его ведь считали хорошим хозяином, и вдруг он задумал уничтожать то, что уже давно живет и растет. «Нет, — подумал он, — найдем-ка мы лучше незасаженные земли и там посадим лавровый лист».