Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

Перевел взгляд на Деда. С нежностью подумал: «Ты ее любил, Варю. Даже я, в свои шестнадцать, видел, что ты любишь ее без памяти. Ты никогда не говорил ей об этом, потому что она была женой друга…»

Затрещали кусты. Заламывая ветки, как медведь, продрался сквозь бурелом и вышел к ним со стороны моря Антон-моторист, здоровенный, в полосатой тельняшке.

— Все живы-здоровы? — огляделся, тревога затемнила его лицо.

— Все в порядке, — сразу ответил Лев-Лев на его невысказанный вопрос. — Алевтина у ручья. Сейчас придет.

— Докладываюсь, товарищ Мосолов, — сказал Антон. — Вертолет я встречал. Долетели отлично. Колю взяла санитарная машина. Забегал к нему в больницу, нога в гипсе, врач сказал: срастется, будет в футбол играть.

— Спасибо, — сказал Мосолов.

— Жора Король просил передать: надеялся сюда вторым рейсом лететь, однако, по приказу штаба спасательных работ, вылетел в Коралловую бухту. Я пришел на «Смелом». Шторм стих. Стою на якоре в километре, за мысом. Приказано вас всех забрать.

Теперь он сказал все главное, улыбнулся, вытащил аккуратно сложенный платок и, сев на пружинистую хвою, обтер лоб.

— Хорошо. Спасибо, Антон. Отдыхайте.

Мосолов прикрыл глаза. Сказалась усталость напряженных суток.

Над огнем в ведре пузырями заходила вода.

— Раз велено, надо обед варить, — сказал Лев-Лев и разорвал упаковку концентрата.

Из-под опущенных век Мосолов следил, как привычно управляется его старый товарищ рукой с неподвижной кистью. Лесь услышал, как Антон спросил негромко:

— Тогда ему руку и перебило?

Мосолов кивнул. Помолчав, прибавил:

— И нипочем бы ему не дойти, если бы не ребенок за его спиной. Варина девочка. Аля не знает. Не захотел ей говорить.

— Характер, — сказал Антон.

— Да уж такой…

Хрустнула ветка. Лесь обернулся. Совсем близко стояла мама Аля, в льняной косичке застряла еловая лапка. Она уже долгую минуту стояла тут, застигнутая рассказом Мосолова.

Антон быстро и неуклюже поднялся с земли.

— Аля, порядок, Димку твоего Анна Петровна прямо с вертолета к себе домой забрала…

На лице Антона всходила улыбка, озаряя его круглую физиономию. Он торопился успокоить, обрадовать:

— Аля, пришел на своей посудине, всех заберу, разом!

Он хотел, чтоб она услышала: «Я за тобой пришел, за тобой и за твоим сыном Лесем, ну и за всеми прочими, конечно…»

А вслух сказал:

— Давай, Аля, помогу вещи увязать, какие с собой в катер возьмешь.

— Да, да… — ответила мама Аля.

И Антон понял, что она не слушает его, не удивляется, откуда он тут взялся, не замечает. Она и Леся не замечала, никого. Смотрела только на Льва-Льва. Она пошла к нему, стала, опустив обе руки, как беспомощная, в чем-то виноватая девочка. И Лесь, волнуясь, подумал: «Сейчас скажет очень, очень важное».

А она сказала совсем простые слова:

— Пришла вот… Обедать пора.

И вдруг ткнулась лицом Деду в плечо:

— Как же я-то ничего не знала…

Здоровой рукой Дед гладил по легким волосам свою выросшую, свою совсем взрослую Маленькую девочку.

Притихли мальчики, и Мосолов тоже. У Антона лоб покраснел и сложился в гармошку, и брови стали шалашиками. Сжав кулачищи, в волнении он неуклюже переминался с ноги на ногу. Ему захотелось, чтоб горькие воспоминания отступили, чтоб осталась одна только радость. Шумно вздохнув, он громко выговорил:

— Ругай не ругай, Аля, а я твою карточку кинематографистам отдал.

Мама Аля, не отпуская Деда, чуть повернула голову. Взглянула из-под растрепавшихся волос, и Лесь увидал, что ее глаза полны света.

— Каким? Зачем? — растерянно спросила она.

— Вместе работали, Аля… Молодые ребята. Съемки ведут на спасательных работах. Потом будут дипломный фильм снимать. Исторический, про войну. Понимаешь, материал для него ищут. Я им про пещерный госпиталь рассказал. И про Варю. И как ты, говорят, похожа… И, когда ты выступала, я сам видел, люди радовались и плакали… В общем, эти ребята тебя разыщут, Аля. Попробуют на роль партизанки Вари…

Мама Аля подняла лицо к Деду.

— Может, у меня получится? — спросила робко. И вздрогнула.

— Полундра! — орал ее сын.

— Полундра! — вторил ему Вяч.

Они мчались к воде. Там корягу прибило к надувной лодке. С воинственными криками, они отогнали рогатое чудище. Алевтина глядела на сына. Его осунувшееся от усталости тоненькое лицо было возбужденно, смех рвался с губ. И она подумала: «Много ли ребятам надо? Раскачиваются в лодке, вот и праздник, и забот нет».