Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

И все же наскочил на немцев. Их было пятеро. Они не ожидали его появления, сидели и закусывали. Он еще мог отступить, броситься в чащу и, возможно, ушел бы от них. Но тогда они стреляли бы ему в спину. А он не смел повернуться спиной. Там в скатанном ватнике спала Маленькая девочка.

Он сразу пошел на них, поливая их свинцовым огнем из ручного пулемета. А когда лента кончилась, он схватил пулемет за горячий ствол и в ярости стал бить их по ненавистным зеленым каскам.

Он дрался, как лев, потому что дрался за жизнь Маленькой девочки, за жизнь всех детей, которым угрожала смертью война.

Он уложил всех пятерых, всех до одного. Люди спросят: «Чудо?» Люди ответят: «Подвиг».

Когда кончил свой рукопашный бой, он сразу сильно устал, и почувствовал, что его рука не хочет подниматься, и рубаха отяжелела, напитавшись кровью. Ему прострелили плечо. Правое. А девочка была за левым.

Ночью он полуживой пришел в отряд. Черными, растрескавшимися губами назвал пароль незнакомому молодому парню («Значит, пришло пополнение, пополнение… Хорошо», — подумал он) и еще сказал: «Командира!»

«Ступай за мной, дед!» — потребовал парень.

«Дед?» — промелькнуло смутно.

Падая, подумал: «Уберечь девочку» — и опустился на землю тихо, лег на живот. Тогда с его спины сняли скатанную телогрейку, и Маленькая девочка посмотрела на бойцов синими-синими глазами.

Два дня и две ночи спал он с перебинтованным плечом. А отоспавшись, встал, добрался к бочажку умыться и увидал свое отражение. За трое суток он стал седым.

— С того дня и закрепилась за ним кличка «Дед», — сказал Мосолов.

— А он убитый? — спросил Вяч.

— А он живой? — спросил Лесь.

Антон налил воды, протянул хлеб Мосолову.

— Поели бы.

Мосолов подержал стакан в руке.

— Хотел бы вам ответить: жив. Но не знаю о его судьбе. Как о многих товарищах не знаю. Кто погиб, кто по госпиталям долгие месяцы валялся, кто в другие края уехал. Страна велика, лет прошло много… Деда, после долгих боев, тяжело раненного вывезли на Большую землю. Потом меня контузило. Я из госпиталя вышел — на севере школу летную кончал, там и служил. Писал сюда в городской комитет комсомола, ответили: «Без фамилии разыскать не можем». Не числится, значит.

— Почему без фамилии? — удивились Мымриков и Колотыркин.

— Мы, партизаны, друг друга по фамилиям не звали, просто Вася да Коля, или у кого кличка боевая… Понимаете, ребята, райком партии не рекомендовал, чтобы широко известны были фамилии. У многих в городе, в поселках семьи оставались. Сообщи предатель фамилии, расправились бы фашисты с женами, с детьми, и стариками. Они никого не щадили.

— А может, кто знает его судьбу? — спросил Антон. — Вы сходите в Совет ветеранов, много у нас тут есть бывших партизан.

— Схожу. Обязательно. Собираюсь с первого дня, как приехал. — Рассеченная его бровь дернулась. — Я и в городе еще толком не был, не видал, а ведь отстроился… Набережная красавица! — Он улыбнулся Лесю. — Там я и с этим маленьким киоскером познакомился.

И Лесь, неулыба, улыбнулся ему в ответ своей неожиданной улыбкой, от которой, как от спички, сразу загорались улыбки на всех лицах.

— Мне очень нравится такая бровь, — сказал Лесь.

— И мне тоже очень, — подтвердил Вяч.

Возвращались домой вчетвером. Низкое солнце еще посверкивало на маленьких волнах, поднятых «Смелым». Прибрежные скалы втиснули каменные морды в светлую воду, будто перед ночью вышли к водопою огромные звери. И на пляжи пала тень от гор.

Вспыхнули створные огни, указывая судам путь в гавань.

Вяч крикнул Лесю в ухо, пробившись сквозь стрекот мотора и ветер:

— Я бы тоже ее спас! Только я бы по-пластунски полз!

Лесь не удивился, он и так знал, что сейчас они оба думают об одном и том же.

— Э! — опять крикнул Вяч, его губы щекотали ухо Лесю. — Давай про того Деда спросим у Льва-Льва, он тоже был партизаном!

Лесь кивнул.

Сиренево разгорались светильники вдоль набережной. Над Летним театром, над гостиницами и магазинами задрожали неоновые трубки реклам. На рейде пассажирский теплоход опоясался жемчужными огнями, зажег этажи иллюминаторов.

А тогда город и порт прятались во мгле. Только пожары полыхали вокруг, и вражеские ракеты мертвым светом озаряли горы, нащупывая ту пещеру и лесные партизанские тропы…

Антон заметил, что мальчишки притихли. Близко коснулось их сегодня военное горе. А разве не за то отдавали жизнь люди, чтоб не угасала радость детей?