Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

«А Маленькая девочка? А Варя?» — молча крикнули ему три пары слушающих глаз.

— Варя отполоскала в речке бинты, рубахи, порты раненых. Дочка ждала ее в пещере. Корзину с постиранным бельем я тащил. Выздоравливал после ранения, так, пустяковая царапина. Думаю, придерживали меня, бой тяжелый предстоял, а я — младший… Да не в том дело… Возвращались… услышали стрельбу, взрывы, кинули корзину, выхватили револьверы. Варя бежала первой, она еще с тропы, вон оттуда, в упор выстрелила в карателя. Я подбил другого. А у них автоматы, они и полоснули. Видел, Варя покачнулась, кровь проступила сквозь платье, а она бежит вперед, и я за ней. Думаю: почему не убивают, стрелять перестали. И услышал, их офицер кричит: «Lebendig nehmen!» Приказал взять живыми.

Схватили, поставили спина к спине на край обрыва. Офицер орет: «Куда ушел партизан? Шнель! Драй минутен!» — и три пальца показал: дает, значит, нам три минуты жизни.

«Нет, — сказала ему Варя. И шепнула: — Прыгай».

«Нет!» — крикнул я. И они ударили из автоматов.

Но еще раньше она плечом толкнула меня вниз, со скалы, вон туда… — Мосолов увлек за собой всех троих к обрыву. — Видите, там прилепилась сосна? Видите? — возбужденно повторял он.

Они глядели на ее кривые ветки, вытянутые в одну сторону, словно пощады просили. Сквозь крону просвечивала узкая полоса берега, и, отступя, вода бесилась вокруг мелких скал.

— Ветки спружинили, удержали. Запомнились мелочи… хвоя мокрая от дождя… Сверху дали несколько очередей, чудом не достали. Сполз по стволу, кровь заливала глаза. Повис на корнях и спрыгнул. Летел еще сколько-то метров. Пришел в себя на берегу, волна обливает голову. Варю видел совсем близко. Они сбросили ее вниз. Грудь ей изрешетили из автомата. Я, ребята, смерти хотел. Плакал я, ребята… Ночью пополз в горы, к отряду…

«А Маленькая девочка? — спросили три пары испуганных глаз. — Как же девочка?»

Вот как оно все было.

Отряд после боя ушел на новую стоянку, дальше в горы, к старому табачному сараю на берегу речушки Арги. А Очкарик со своим ручным пулеметом возвращался в старый лагерь. Он нес трофей — банку сгущенки для Маленькой девочки. Он знал все тропы и переходы, и ему было поручено руководить эвакуацией раненых сегодня ночью.

Остро потянуло гарью. Подумал: неосторожно жгут костры, надо жечь бук или граб — от них ни дыма, ни горечи. И наткнулся под дубом на расстрелянного бойца, сегодня утром при нем назначенного в охранение. Очкарик побежал сквозь заросли. Ни одна живая душа не встретила его. Он понял: посты сняты. Таясь, чтоб не попасть в засаду, полз. Увидал: догорают, шипя под дождем, жердины, обрушились и обуглились кровли кошар, лежали на земле убитые его товарищи — мертвая охрана лагеря.

Тогда он спустился вниз, к пещерному госпиталю. Сердце словно окаменело и уже боли не чувствовало, казалось, сразу умерло его сердце, когда увидал взорванные входы и на краю обрыва — залитый кровью пестрый лоскут от Вариного платья.

С отчаянием, не помня себя, камень за камнем, осколок за осколком растаскивал, разгребал завалы, разгребал щебенку, ободранными пальцами, разбитыми ладонями прокладывал себе проход в пещеру. Тщетно звал, никто не отозвался. Понимал, что надежды нет, все погребены камнем, и все равно рыл и рыл, как крот, выволакивал камни, проникая в гору.

Зазияла черная щель. Оттуда тянуло тяжелой дымной духотой. Он протиснулся внутрь. Свод пещеры обрушился не полностью. Пробирался меж камней, в тягостной тьме жег и жег спички, вглядываясь в убитых. Они лежали лицом ко входу, сжимали в руках оружие. Отстреливались до последнего патрона. У него кончились спички. Осталась одна — сохранил на какой-то последний, невероятный случай. Он узнавал своих товарищей на ощупь и с каждым прощался. Про Варю все уже знал, но продолжал искать. Не было ее. Ивана он тоже недосчитался, счел что погребли его камни. И нигде не было Маленькой девочки.

У задней стены он не нашел и следа люльки, которую сплел для нее сам, и так славно подвесил к кровле вместе с Ванюшкой, укрепив под сводом слегу. Он обшаривал камни. Они продавили койки и носилки из дубовых жердей, завалили второй выход. И нигде, нигде не было крохотного человека в одеяльце из старой шинели.

И в душе шевельнулась надежда: может, унесла? Успела? Может, спрятала в зарослях, как прятала раненых во время бомбежек? Как найти маленького человека в зарослях, там, за Чертовой скалой? Они тянутся по всему склону. Только зверь, дикий зверь может найти его, маленького и беззащитного, привлеченный живым человеческим теплом.