Лев Линьков - Призвание [Рассказы и повесть о пограничниках]

Могли ли они хоть на один миг задуматься: не принять ли ультиматум Барбаши Мангитбаева о сдаче в плен? Они бы сами казнили первого, кто предложил им изменить присяге. В чудо они не верили, каждый из них понимал, что их ожидает, но разве легко смириться со страшной неизбежностью?..

На девятый день иссякли патроны.

— Кончено! — прохрипел Яков Бердников, прислонив к стене винтовку.

— Что? Что ты сказал? — нахмурился Сидоров.

— Патроны кончились, — поправился Бердников и натужно закашлялся, схватившись рукой за горло.

— А сколько у тебя? — обратился старшина к Ивану Ватнику.

— Три обоймы.

— До утра не хватит, — вставил Николай Жуков.

— А у тебя сколько? — спросил старшина.

— Пара…

— Я знаю, о чем вы думаете: почему не попытать счастья и не пробиться в горы?

Все повернулись к старшине. Даже невозмутимый Иван Ватник на мгновение отпрянул от амбразуры.

— Все мы, конечно, не пробьемся, — продолжал Сидоров, — но, может быть, кто-нибудь и уцелеет… А если мы уйдем отсюда хотя бы на час раньше, — повысил голос старшина, — басмачи на час раньше попадут к нашей заставе.

— Мы не уйдем! — ответил за всех Иван Ватник.

И тихо стало в заимке.

— Товарищи! — прозвучал в тишине голос Андрея Сидорова. — Родина не забудет нас. От лица командования благодарю вас за верную службу!

Старшина подошел к каждому, каждого обнял и троекратно, по-русски, поцеловал: в правую щеку, в левую щеку и в губы.

Бежав из плена, Куприн и его товарищи несколько дней окольными путями пробирались к заставе. На леднике они встретили Асылбека Джурабаева. Едва живой, изможденный, юноша полз, цепляясь обмороженными пальцами за камни.

— Это сын Сулеймана! — сказал Рехим-бай Куприну.

— Мой был вместе с Андреем… Сидоровым… Он послал меня… — с трудом вымолвил Асылбек.

— Где Сидоров? Где все они? — с тревогой спросил Куприн…

Это было 24 апреля. А через сутки прибыл отряд пограничников из Оша. Отряд разгромил банды Барбаши Мангитбаева и Джаныбека-Казы, снял осаду с пограничных застав.

Воробьев с Куприным, Асылбеком Джурабаевым и группой бойцов поскакали в горы. На месте старой заимки они обнаружили обуглившиеся развалины. Из-под головешек извлекли семь трупов, семь винтовок с обгорелыми прикладами и закопченный пулемет.

Ни у одной винтовки не оказалось затвора, пулемет был без замка. Их нашли позже, под обломками очага. Перед смертью Сидоров и его товарищи испортили оружие, чтобы им не могли воспользоваться басмачи.

На стальном щитке пулемета чем-то острым было выцарапано:

23. IV-1927 ГОДА.

Да здравствует коммунизм!

Андрей Сидоров, Яков Бердников, Владимир Охапкин, Иван Ватник, Валерий Свищевский, Николай Жуков, Иосиф Шаган .

Проводника Ислама обвязали под мышками веревкой и начали опускать в колодец. Неужели и здесь не будет воды? Хотя бы такой, какая оказалась в Бурмет-Кую: солоноватой, пахнущей сероводородом.

Булатов сидел около сруба и следил воспаленными, покрасневшими глазами за медленно скользящей вниз веревкой. Рядом стоял командир отряда Шаров. Просто непостижимо, как он способен стоять под таким солнцем в гимнастерке, туго перекрещенной портупеей!

Всего пятнадцать пограничников из ста могли держаться на ногах. Они столпились у колодца в нетерпеливой надежде. Остальные лежали на песке. Многие были без сознания, некоторые бредили, а пулеметчика Гаврикова пришлось связать: он вскочил вдруг, негромко засмеялся, побежал к бархану, упал на колени, набрал в пригоршню горячего песку и с жадностью начал его глотать.

Врач отряда Карпухин вылил в пиалу из бачка с неприкосновенным запасом последнюю ложку воды, добавил несколько капель клюквенного экстракта и дал больному. А не прошло и минуты — сам потерял сознание.

С каждым часом палящий зной становился нестерпимее. Но куда скрыться от зноя в пустыне? Будто окаменев, втянув под панцирь голову и лапы, лежали на склонах барханов черепахи. Лошади сгрудились, понурив головы, тяжело вздымая бока. Даже каракумские жаворонки, нахохлившись, раскрыв клювики, притаились в безлистных кустах саксаула.

Только неутомимые пустынные славки, совсем крохотные пичуги, — видно, им жара нипочем! — перепархивали с саксаула на саксаул да юркие ящерицы стремительно перебегали от норы к норе.