Бодлеровские сироты слышали визгливый смех своего недруга, пока он захлопывал дверь и шлепал своими спортивными туфлями по коридору, и у каждого возникло екающее ощущение в животе, где все еще переваривались уэвос ранчерос, которыми накануне вечером накормил их Гектор.
Прижавшись друг к другу в тускло освещенной камере, бодлеровские сироты слушали, как затихает вдали, отражаясь от стен городской тюрьмы, смех Графа Олафа, и размышляли – не превратились ли уже цветочки в их жизни в ягодки.
Отказаться занимать свои мысли какой-то идеей, равно как отказаться занимать сказками свою малолетнюю племянницу или занимать беседой стаю гиен – крайне опасно. Если отказаться занимать сказками маленькую племянницу, малютка может соскучиться и в поисках занятий куда-нибудь забрести и свалиться в колодец. Если отказаться занимать беседой стаю гиен, они тоже могут соскучиться и в поисках занятий сожрать вас. Но чтобы отказаться занимать свои мысли чужой идеей (а если выразиться менее вычурно, то просто отказаться обдумать ее), вам потребуется куда больше храбрости, чем для встречи с кровожадными животными или с огорченными родителями, обнаружившими свое дитя на дне колодца. Ведь совершенно неизвестно, куда могут завести ничем не занятые мысли, особенно если они родились в мозгу безжалостного негодяя.
– Мне наплевать, что говорит этот кошмарный тип, – сказала своим младшим Вайолет, когда шлепанье пластиковых башмаков Детектива Дюпена затихло вдали. – Мы и не подумаем выбирать, кто из нас спасется, а кто сгорит на костре. Я наотрез отказываюсь занимать свои мысли таким предложением.
– Но что же нам делать? – спросил Клаус. – Попытаться сообщить мистеру По?
– Мистер По нам не поможет, – ответила Вайолет. – Он сочтет, что мы губим репутацию его банка. Нет, мы должны бежать.
– Фрульк! – заметила Солнышко.
– Я знаю, мы в тюремной камере, – продолжала Вайолет, – но наверняка должен же найтись какой-то способ убежать отсюда.
– Вайолет достала из кармана ленту и завязала волосы. Пальцы ее при этом слегка дрожали. Старшая из Бодлеров говорила уверенным тоном, но в душе у нее вовсе не было уверенности. Камеры строятся с таким расчетом, чтобы человек не мог выбраться из нее сам, и Вайолет вовсе не была уверена, что ей удастся изобрести что-то такое, с помощью чего Бодлеры оказались бы на свободе. Но едва Вайолет убрала волосы наверх, ее изобретательский мозг заработал в полную силу, и Вайолет начала оглядывать камеру в поисках пути к спасению. Сперва она осмотрела дверь, обследуя дюйм за дюймом.
– А ты не могла бы опять изобрести отмычку? – с надеждой спросил Клаус. – Ты сделала превосходную отмычку, когда мы жили у Дяди Монти.
– На этот раз не выйдет, – отозвалась Вайолет. – Дверь отпирается снаружи, отмычка тут не поможет. – Она прикрыла глаза, напряженно думая, а затем уставилась на маленькое окошко с решеткой. Младшие проследили за ее взглядом, то есть «тоже посмотрели на окошко, пытаясь придумать что-нибудь полезное».
– Бойклио? – вопросительно проговорила Солнышко, что означало «А ты могла бы еще раз сделать паяльные лампы и расплавить прутья? Ты сделала превосходные паяльники, когда мы жили у Скволоров».
– На этот раз они ни к чему, – ответила Вайолет. – Даже если я встану на скамью, а Клаус встанет мне на плечи, а ты – на плечи Клаусу, мы, может, и достанем до окна. Но даже если расплавить прутья, окошко все равно такое маленькое, что в него не пролезет даже Солнышко.
– Но Солнышко могла бы крикнуть в окошко, – предположил Клаус, – и привлечь чье-нибудь внимание, и тот бы пришел и спас нас.
– По законам психологии толпы все жители Г. П. В. считают нас преступниками, – напомнила Вайолет. – Никто не станет помогать обвиненной в убийстве и ее сообщникам. – Вайолет снова закрыла глаза и сосредоточилась. Потом вдруг встала на колени и принялась тщательно осматривать деревянную скамейку. – Дьявол!
Клаус дернулся:
– Олаф?!
– Я не его имела в виду, – успокоила брата Вайолет, – просто у меня нечаянно вырвалось. Я надеялась, что скамейка сделана из досок, скрепленных шурупами или гвоздями. Шурупы и гвозди очень полезны, когда что-то изобретаешь. Но эта скамья – сплошная, она вырезана из цельного куска, и это неудобно. – Вайолет со вздохом уселась на сплошную, из цельного куска дерева скамью. – Не знаю, как и быть, – призналась она.
Читать дальше