– Правильно, правильно! – послышались голоса рассеянных в толпе людей – в точности как намеревались сделать дети.
– Я немедленно свяжусь с мистером По, – продолжал старейшина, – Банкир приедет и заберет их через несколько дней.
– Несколько дней – чересчур долго! – возмутилась миссис Морроу, и несколько горожан поддержали ее одобрительными возгласами. – Детей надо взять под присмотр как можно скорее.
– Я предлагаю сжечь их на костре! – закричал мистер Леско. Он выступил вперед и погрозил детям кулаком. – Правило номер двести один решительно возражает против убийств!
– Мы никого не убивали! – закричала Вайолет. – Лента, стекла очков, следы укусов еще недостаточное доказательство убийства.
– Для меня – вполне достаточное! – воскликнул один из старейшин. – У нас с собой факелы – сожжем их прямо сейчас!
– Постойте, – остановил его другой старейшина. – Мы не можем сжигать людей когда вздумается! – Бодлеры переглянулись, обрадованные тем, что хотя бы один горожанин не заразился психологией толпы. – У меня через десять минут важная встреча, – продолжал старейшина. – Начинать сжигать сейчас поздно. Может, вечерком, после обеда?
– Не получится, – проговорил еще один член Совета. – Вечером я приглашен на обед. А если завтра в середине дня?
– Отлично! – закричал кто-то из толпы. – Сразу после ланча. Самое подходящее время!
– Правильно, правильно! – прокричал мистер Леско.
– Правильно, правильно! – подхватила миссис Морроу.
– Гладжи! – крикнула Солнышко.
– Гектор, помоги нам! – позвала Вайолет. – Скажи этим людям, что мы не убийцы!
– Я уже говорил. – Детектив Дюпен улыбнулся из-под темных очков. – Убийца – только Солнышко, а вы двое сообщники. Сейчас я вас всех отведу в тюрьму, где вам и место. – Дюпен схватил Вайолет и Клауса за запястья одной своей костлявой лапищей, а другой сгреб Солнышко. – Увидимся завтра днем у костра! – крикнул он толпе и потащил сопротивлявшихся Бодлеров в здание тюрьмы. Дети, спотыкаясь, ввалились в темный, мрачный коридор, дверь за ними захлопнулась, с улицы до них донеслись слабые одобрительные крики.
– Я помещаю вас в Камеру люкс, – объявил Дюпен. – Она самая грязная.
Он провел их по темному коридору со множеством поворотов. Дети разглядели ряды камер с распахнутыми тяжелыми дверьми. Единственным источником света в каждой камере было маленькое зарешеченное окошко. Еще дети увидели, что все камеры пусты и одна грязнее другой.
– В тюрьму скоро угодите вы, Олаф, – сказал Клаус, надеясь, что голос его звучит уверенно, хотя в душе у него никакой уверенности не было.
– Я – детектив Дюпен, – оборвал его детектив Дюпен, – и моя единственная цель – совершить правосудие над вами, преступниками.
– Но если вы сожжете нас на костре, – быстро нашлась Вайолет, – вам не видать бодлеровского наследства.
Дюпен еще раз завернул за угол и втолкнул детей в маленькую сырую камеру, где в качестве мебели имелась лишь небольшая деревянная скамейка. При свете, падающем из зарешеченного окошка, Бодлеры убедились, что камера действительно, как и обещал Дюпен, очень грязна. Детектив хотел было закрыть дверь, но в темных очках не сумел разглядеть дверную ручку, поэтому он отбросил всякое притворство, то есть на минуту снял с себя часть своего маскарадного костюма, а именно – темные очки. Если детям раньше казался отвратительным его смехотворный маскарад, то еще отвратительнее им показалась одна-единственная бровь и блестящие-блестящие глаза их врага, давно преследовавшие их в кошмарных снах.
– Не волнуйтесь, – проскрипел он. – Вас не сожгут на костре, во всяком случае не всех. Завтра днем один из вас будет чудесным образом спасен. Если, конечно, вы сочтете спасением быть выкраденными из Г. П. В. моим помощником. А другие двое будут все-таки сожжены, как и планировалось. Вам, малявкам, по глупости не осознать того, что знает такой гений, как я: чтобы вырастить одного ребенка, может, и нужен целый город, но чтобы унаследовать состояние, требуется только один ребенок. – Негодяй рассмеялся своим громким грубым смехом и начал закрывать дверь камеры. – Но я не хочу быть жестоким, – добавил он и улыбнулся, показывая всем своим видом, что на самом деле он как раз хочет быть очень-очень жестоким. – Предоставляю вам самим решать, кто из вас троих будет иметь честь провести остаток своей жалкой жизни со мной, а кто сгорит на костре. Я приду во время ланча узнать ваше решение.
Читать дальше