Павел Шрут - Носкоеды

Он смотрел во все глаза, как из белых носочков показались розовые пальчики. Он уже тогда интересовался носками, и такое сочетание его потрясло.

Она улыбнулась и предложила ему подавать первым. Рене подбросил мячик и привычно по нему ударил. Как будто перед ним была стена.

Миниатюрная блондинка, получив мячом, довольно быстро пришла в себя, но больше на корте не появлялась.

И Рене повесил ракетку на гвоздь.

Все свое время он теперь отдавал изучению носков. Он узнал их историю и происхождение. Он изучил носки со всего мира, но более всего жаждал разгадать вечную тайну: куда и почему у людей пропадают носки? Так он обрел свою истинную страсть — носкоедов!

— Ух какой кайф! — повторил профессор и вернулся к столу, на котором лежали рисунки бродяг-носкоедов.

Целый день он доводил до ума поспешные наброски, сделанные на набережной, и теперь наконец-то был ими доволен.

Вот будет сюрприз для Академии Наук! А как они будут смотреться в его труде «Жизнь носкоедов»! А уж та глава, в которой он опишет историю своего знакомства и дружбы с юным носкоедом Рамиком и его кузеном Хихишем! Это тянет на Нобелевку!

Звонок телефона нарушил течение приятных мыслей.

Он так трезвонил, что трубка прямо-таки подпрыгивала на рычаге.

Профессор поднял трубку и севшим голосом сказал:

— Слушаю вас.

— Прекрасно! Вот и слушай, если хочешь вернуть сыночка. Я тебе это устрою — за небольшую мзду! Пара мешков с носками, всего-то. Разных размеров, разных выпусков — и чтоб без фокусов! Я с тобой свяжусь.

Щелк. И тишина. Хорошего настроения как не бывало. На сердце у профессора заскребли кошки.

Ножик Дедерон самодовольно посмотрелся в треснутое зеркало, висевшее над стойкой в «Килиманджаро». Только что он позвонил отсюда по тому номеру, что ему назвал Туламор-младший.

Он представлял себе разъяренного Большого Босса. Неплохо Дедерон его зацепил — тот аж дар речи потерял.

Дедерон вынул из серебряной коробочки детский носок и макнул его в пиво. Потом привычным жестом свернул носок в тугой жгут и сунул в пасть.

Через некоторое время он спустился в подвал. Там, в одной из каморок за зеленой дверью томился Туламор-младший.

Комнатка была только-только на одного, почти без света; связывать или затыкать рот Туламору не стали. Дедерон никого не допускал к пленнику, но сам захаживал — перекинуься парой слов.

Сейчас ему вспомнился самый первый разговор — после того, как он сам с тремя подручными налетел и утащил пленника, так что никто из бродяг и ухом не повел.

— Я — Дедерон Ножик, — представился он тогда. — А ты который из двух? У Падре же близнецы, верно? Туламор-младший и Рамзес?

— Туламор я, — отозвался Тулик. — Что еще за Падре?

— Ну как же! Сам Туламор-старший, Падре и Большой Босс, самый крестный из всех отцов!

У Туламора так искренне отпала челюсть, что Дедерон поневоле уверился в полной его неосведомленности.

— Вот так так! — он так и зашелся от хохота. — Папаша остепенился, а про былые делишки ни мур-мур? Ну да ладно… Все равно ты узнал бы, не сейчас, так потом… когда выкуп принесут. А до тех пор побудешь при мне. Или оставить тебя тут одного?

— Не надо! — выкрикнул Тулик.

С ним творилось что-то странное — он и сам не понимал толком, что это. Дедерон был едва старше его самого; но банда ходила перед ним на цыпочках, а вся округа пискнуть не смела. Тулик начинал восхищаться этим ненормальным с английскими булавками в ушах.

К тому же именно от него Туламор узнал, что когда-то его собственный отец правил всем преступным миром носкоедов.

В лучах отцовской славы он нежился, как гремучая змея на песчаной дюне.

— Ты мне нравишься, — Ножик похлопал его по спине. — Я смотрю, ты и сам бы не прочь стать Шефом, как папаша.

Туламор раздулся от гордости, а потом выпалил от души:

— Было бы здорово! Но еще больше я бы хотел быть как ты.

Маленький магазинчик продавал все, что только может прийти в голову, и содержался в образцовом порядке, чтобы на узкие полки влезли все стиральные порошки, консервы, носки, вина, бананы, дыни, картошка и йогурты.