Фрида Нильсон - Тонкий меч

Маленькая гарпирия стояла на горе грязных блюдец из-под тортов. В одной лапе она держала щетку для мытья посуды, рядом было корыто с водой.

— Свава! — гаркнул Господин Смерть.

Та вздрогнула и с трудом удержалась, чтобы не свалиться.

Господин Смерть раскинул руки, словно не видел ее много лет и теперь хотел обнять.

— Дорогая Свава! Рожденный крылатым упасть не может.

— Простите? — переспросила Свава немного испуганно.

— Ах, я просто хотел немного пошутить.

Свава явно не поняла, что такого веселого он сказал, и коротко поклонилась.

— Да?

Господин Смерть откашлялся и упер руки в боки.

— Свава, отправляйся немедленно на Трехрогую вершину. Там Король Спарты, Капитан Копытач и Мать-Крылиха сошлись в бою. От моего имени вели им прекратить эти глупости и поспешить сюда. Скажи: я приглашаю их отведать моих тортов.

Свава кивнула. На миг она задумалась, а затем спросила:

— Простите, господин, но кто будет мыть посуду?

— Это больше не твоя забота, — отмахнулся Господин Смерть.

— Как же так?

— Нет-нет, конечно, ты прекрасно справляешься с посудой. Сможешь продолжить, когда вернешься.

— О нет, так не годится, — вмешалась Семилла.

Господин Смерть сделал невинное лицо.

— В чем дело?

— Свава, — сказала Семилла, — Господин Смерть сам вымоет посуду, пока ты выполняешь его поручение. Он обещает.

— Ах вот как? — встрепенулась Свава. — Ну, тогда я полетела?

— Отправляйся в дорогу, но будь осторожна, — напутствовала ее Семилла.

Свава кивнула и взлетела с горы тарелок — прямиком к подвальному окну. Но не заметила, что оно закрыто, ударилась о стекло и пыльной тушкой рухнула на пол. Семилла бросилась ей на помощь и отодвинула шпингалет. Свава поднялась, откланялась и исчезла в теплых солнечных лучах. Семилла закрыла окно и посмотрела на Господина Смерть.

— Ну что? — улыбнулась она. — Все разрешилось наилучшим образом, верно?

Господин Смерть поднял вверх указательный палец и объявил:

— Отныне запрещаю брать чистые блюдца для каждого нового куска торта. Это мой приказ!

Квечеру поднялся ветер. Банке развел огонь в гостиной и подал теплый морс. Все расположились у камина на пестрых подушках и, разрумянившись, слушали поразительные истории хозяина дома. Он разглагольствовал не умолкая.

Меня подташнивало — и от съеденных тортов, и от показного великолепия Господина Смерть. Я вышел на улицу. За домом со стороны моря была терраса, засыпанная гравием и обнесенная каменной оградой. Скамейки потрескались и поросли лишайником. Внизу на лужайке росли невысокие кусты, кажется, рододендроны. Немного в отдалении был туалет и мусорная куча. Банке еще не успел зажечь фонари в саду, но пока хватало и света из окон.

Ветер растревожил море. Я стоял и смотрел на бурлящие волны. Чувствовал, как лицо становится влажным от морского воздуха. На душе у меня по-прежнему кошки скребли. Я догадывался, что Господину Смерть нелегко будет преобразить Семиллу. Но и представить не мог, что все выйдет именно так, как сейчас…

Вдруг кто-то положил руку мне на плечо. Я в испуге обернулся.

Это была Семилла.

— Привет, — сказала она и улыбнулась. — Я от них улизнула.

— И я тоже.

Она не торопясь рассматривала меня. В ее взгляде читалось удивление. Глаза словно два маленьких голубых солнца. Тонкие губы. Прежде, когда я говорил ей, что она красивая, она обычно смеялась в ответ и отмахивалась: «Да ладно, это только вам с папой кажется!» Вот как она отвечала, и мне казалось, что она права.

— Присядем? — предложила она и кивнула в сторону ближайшей скамейки.

— Хорошо.

Семилла села. Я устроился у нее на коленях, прижался лбом к ее плечу. Наконец мы остались вдвоем. Больше ничего в мире не нужно.

— Ты сердишься, — проговорила она.

— Я думал, все будет по-другому…

Она посмотрела на мой меч, засунутый за резинку пижамных штанов.

— У тебя замечательный меч.

— Да-а, — протянул я и больше ничего не добавил.

Семилла приподняла меня и пересадила с колен на холодную скамейку, а сама подошла к каменной балюстраде и стала смотреть на море. Белые гребешки волн накатывали на берег. Я видел ее спину под тонкой испачканной тканью ночной рубашки, ее спутанные волосы, торчавшие во все стороны, словно щупальца. Огромный блестящий поднос луны висел над морем. А у нас дома луна над Меловой горой казалась совсем маленькой — с монету. «Пожалуй, — подумал я, — у Господина Смерть все выходит лучше, чем у других…»