Фрида Нильсон - Тонкий меч

Он прошелся по комнате и, заложив лапы за спину, стал осматривать свои инструменты — и ржавые, и острые. Потом вздохнул.

— Дистиллировочная? Это где делают розовую воду? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил Спартакус. — Когда-то давно я служил там садовником. Огромные поля, тысячи цветов — все это было у меня в лапах. И все это — для Господина Смерть.

Когда он произносил последнюю фразу, голос его дрогнул. На короткий миг он закрыл глаза и постоял так, вздохнув пару раз, будто хотел сдержать рыдания. Мы трое не знали, что сказать.

Наконец Спартакус собрался с духом. Он поднял с пола садовые ножницы, осторожно провел лапой по острым лезвиям, сжал деревянные ручки. И снова посмотрел на Принцессу.

— Твой папа не рассказывал тебе обо мне?

Она покачала головой.

— Не помню.

Спартакус коротко и неестественно рассмеялся.

— Совершенно стерт из памяти, — пробормотал он.

Садовник взял табуретку, сел напротив нас и положил ножницы перед нами на стол.

— Он все у меня забрал, твой папа Король, понимаешь? Забрал то, что мне было дорого. Я любил Господина Смерть всем сердцем. Работа на дистиллировочной помогала мне выразить мою любовь. Я словно приближался к Господину Смерть. Когда он садился в повозку и вдыхал розовый аромат, я как будто оказывался с ним рядом.

— Мне кажется, большинство спартанов чувствуют то же, что и ты, — сказала Принцесса.

— Но Король играл нашей любовью! — выпалил Спартакус. Мы втроем подскочили от этого внезапного злого выкрика. — Мне поставили подножку!

Принцесса не знала, куда девать глаза. Мне стало жаль ее. Она ведь не отвечает за поступки Короля Спарты. Но Спартакус, похоже, считал иначе.

— Что же… случилось? — с запинкой спросил я.

Хозяин снова потрогал садовые ножницы. От одного вида этих лезвий у меня мурашки бежали по спине. Когти у Спартакуса были короткие и грязные, сточенные от постоянной работы, а вот ножницы — длинные, острые и блестящие.

— Что случилось… — повторил он. — Появился другой.

— Другой кто? — удивился Трине.

— Другой садовник, — ответил Спартакус. — Однажды Король привел его и сказал, что теперь мы будем работать вместе, помогать друг другу… Потому что одному мне тяжело со всем справляться.

Он покачал головой и часто заморгал.

— Я не мог этого вынести, — прошептал он. Из мокрого носа показалась капля, он утер ее рукавом. — И вот однажды поздно вечером, когда никого не было, я полил розовые поля уксусом. Розы побледнели и быстро засохли. В дистилляторе потом еще долго воняло. Когда спартаны-уборщики вымыли полог повозки Господина Смерть этой водой, запах получился ужасный. Королю я сказал, что во всем виноват новичок. Но ложь раскрылась. У меня нашли бутылки из-под уксуса. Полог был сильно поврежден, так что наказание последовало суровое. Мне отрубили голову и сослали сюда.

Я вздрогнул, увидев его большой белый шрам. Каково это — быть разрубленным надвое?

Спартакус, видимо, угадал мои мысли, потому что посмотрел на меня и сказал:

— Да, это больно. Но изгнание еще больнее. И до сих пор я страдаю. Горько сознавать, что в Скриме все продолжается без меня, словно меня и не было…

Его большое уродливое тело сотрясли рыдания. По щекам потекли слезы, рот скривился. Он снова положил лапу на ножницы.

— Интересно, ваше высочество, — медленно произнес он, — есть ли что-нибудь, что способно причинить вашему отцу такую же боль?

Я и Трине в ужасе переглянулись. Кажется, мы оба подумали об одном и том же. Неужели Спартакус задумал такое ? Неужели Король Спарты принес ему столько горя, что теперь он хочет в отместку отрезать голову Принцессе? Я измерил взглядом расстояние до двери: успеем ли мы добежать до нее? Но беда была в том, что Принцесса не могла даже пошевелиться. Она сидела, оцепенев от страха.

Спартакус горько хмыкнул, вытер щеки тыльной стороной лапы, а потом сказал:

— Ты спрашивала, что вы можете сделать для меня. Что ж, буду вам благодарен, если поможете постричь кусты. — И он протянул ножницы Принцессе. — Не забудьте потом убрать обрезки.

Непростое это было дело — наводить порядок в саду Спартакуса. Пока Принцесса стригла, а Трине пилил, я граблями собирал в кучу ветки, сучки и листья. От шершавого черешка граблей на ладонях скоро появились мозоли. Зато мои недавние страхи остались в прошлом. Даже забавно было вспоминать, как я боялся, что Спартакус задумал обезглавить Принцессу. Хотя, возможно, он и хотел нас немного припугнуть? И все-таки садовник казался очень добродушным, когда ходил между рядами кустов и тихонько разговаривал с розами, как с друзьями. Иногда он останавливался, освобождая цветы, запутавшиеся в листве и ветках. И розы снова могли тянуться к солнцу и небу. Он делал все так ловко, что мы невольно чувствовали себя неумехами. Хотя мы тоже неплохо справлялись с работой в саду.