Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Приманка? – переспросил Олаф.

– У слова «приманка» несколько значений, – объяснил Дьюи. – Это может быть кусочек сыра в мышеловке, или чучело утки, или другого животного, которое привлекает живую особь. А может быть и предмет, с помощью которого отвлекают людей, например особый замок на двери комнаты, за которой нет некой сахарницы.

– Но если замок – это просто приманка, то почему бы тебе, подпольщик, не сказать нам, как ее открыть? – оскалился Граф Олаф.

– Хорошо, – ответил Дьюи, по-прежнему с трудом сохраняя спокойствие. – Первое словосочетание – это медицинское описание состояния, в котором одновременно находятся все трое младших Бодлеров.

Все трое младших Бодлеров одновременно улыбнулись.

– Второе словосочетание – это оружие, из-за которого вы, Олаф, остались сиротой, – продолжал Дьюи.

Все трое младших Бодлеров одновременно нахмурились.

– А третье словосочетание – это знаменитый непостижимый вопрос в самом известном романе Ричарда Райта.

Сестры Бодлер одновременно в изумлении переглянулись, а затем с надеждой взглянули на Клауса, который медленно покачал головой.

– Мне некогда устраивать медицинское обследование Бодлеров и совать нос в известные романы! – закричал Олаф.

– Злодеям вечно некогда читать, – сказал Дьюи. – Отчасти поэтому они и становятся злодеями.

– Хватит мне ваших фокусов! – взревел Граф Олаф. – Ха! Если я не услышу в точности все слова, которые открывают дверь в прачечную, за то время, пока Эсме считает до десяти, я выстрелю из гарпунного ружья и разнесу вас в клочки! Эсме, считай до десяти!

– А вот и не буду считать до десяти, – надулась Эсме. – Я вообще больше ничего не буду для тебя делать!

– Я знал! Я знал, что ты снова станешь благородным человеком, Эсме! – воскликнул Джером. – Тебе незачем расхаживать по ночам в неприличном бикини и угрожать библиотекарям-подпольщикам! Ты можешь встать на нашу сторону, под знамена справедливости!

– Без крайностей, – сказала Эсме. – Если я хочу проучить приятеля, это не значит, что я собираюсь стать паинькой вроде тебя. Справедливость не в моде. Несправедливость в моде. И точка.

– Но в этом мире нужно делать то, что правильно, а не только то, что модно, – сказала судья Штраус. – Я понимаю ваше положение, Эсме. В ваши годы я несколько лет промышляла конокрадством, прежде чем поняла…

– Не желаю слушать ваши занудные рассказы, – зарычал Граф Олаф. – Мне нужны только три точные фразы, которые скажет нам Дьюи, а если нет, то, как только я произнесу «десять», судьбе будет угодно, чтобы он был застрелен из гарпунного ружья. Раз!

– Не надо! – воскликнула судья Штраус. – Во имя закона!

– Два!

– Не надо! – взмолился Джером Скволор. – Во имя несправедливости!

– Три!

– Прекратите! – приказала Вайолет, а ее брат и сестра согласно кивнули.

Бодлеры, как, я полагаю, и вы сами, поняли, что стоящие рядом с ними взрослые не станут предпринимать абсолютно ничего, чтобы помешать Графу Олафу сосчитать до десяти и нажать курок гарпунного ружья, судья Штраус и Джером Скволор в очередной раз подведут их, как подводили уже столько благородных людей. Но еще Бодлеры понимали, что, если их сейчас подведут, плохо будет не им, по крайней мере не сразу. Плохо будет Дьюи Денуману. И без дальнейших слов трое детей выпустили руки взрослых и встали перед библиотекарем-подпольщиком, заслонив его собой.

– Загарпунить этого человека вам не удастся, – сказал Клаус Графу Олафу, сам себе не веря. – Сначала вам придется загарпунить нас.

– Или бросить оружие, – сказала Солнышко.

Дьюи Денуман, судя по всему, онемел от изумления, но Граф Олаф лишь перевел презрительный взгляд с библиотекаря-подпольщика на троих детей. – А почему бы мне вас не загарпунить? – сказал он, и глаза его ярко вспыхнули. – Когда речь идет об убийствах, я проявляю поразительную гибкость! Ха! Четыре!

Вайолет шагнула к Графу Олафу, нацелившему гарпун прямо ей в грудь.

– Бросайте оружие, – сказала старшая Бодлер. – Неужели вы пойдете на такое злодейство?

Граф Олаф моргнул, но ружье не опустил.

– Конечно пойду, – сказал он. – Если этот подпольщик не скажет мне, как раздобыть сахарницу, я нажму на курок, кто бы передо мной ни стоял! Ха! Пять!

Клаус тоже шагнул вперед и оказался рядом с сестрой.

– У вас есть выбор, – сказал он. – Вы можете решить не нажимать на курок!

– А ты можешь решить погибнуть от гарпуна! – закричал Граф Олаф. – Шесть!