Виктор Скачков - Сталинградский Гаврош

«Добить решил», — подумал Генка. Какое-то время «мессер» летел сбоку от ЯКа. Генка почему-то представил, что немец теперь улыбается, а наш летчик видит его торжествующую улыбку и ничего не может сделать.

Немец, видать, не опасался беспомощного ЯКа и на какую-то долю секунды завис перед ним. И вдруг дымящийся ЯК ожил. Он ударил по «мессеру» из всего своего оружия. «Мессер» вспыхнул и, разваливаясь на куски, пошел к земле.

— Ура-а-а! — вне себя от радости закричали друзья. — Наша взяла, наша!

— А Бог-то меня услышал, — негромко сказал Мишка.

Генка промолчал. Волоча за собой хвост дыма, над ними пролетел ЯК. Ребята увидели, как из ЯКа вывалилась фигурка летчика. Вскоре над ней раскрылся парашют.

Неподалеку виднелась лесополоса. Возле нее и должен был приземлиться наш летчик.

— Бежим! — сказал Генка и вскочил. — Летчик не знает местности, а мы сведем его в Долгий и спасем.

Мишка тоже вскочил.

— Поздно, — сказал он. — Гляди, — и до боли сжал Генкино плечо. К месту приземления летчика мчались мотоциклисты, пылили машины.

— Расстреляют или в плену сгноят, — упавшим голосом проговорил Генка и вдруг заблестел глазами, повысил голос: — А наш-то летчик хитрец — ловко надул немца и свалил его.

— Оттого и рассвирепеют немцы, — ответил Мишка и добавил: — Немец на всю катушку получил за свою самоуверенность.

До войны Иван Майбородин работал участковым инспектором. Улица Батальонная, на которой жил Генка и его друзья, входила в зону его обслуживания.

Плечистый, чуть выше среднего роста, лейтенант милиции Майбородин был крепким мужчиной с открытым, приветливым лицом. Для всей пацанвы на вверенной ему территории он был просто дядя Ваня. Для взрослых — товарищ участковый. Жителей своих улиц он знал наперечет, запросто заходил в дома и вел доверительные беседы. Мальчишки охотно делились с ним своими секретами. Иногда он о чем-нибудь их просил, и они с радостью выполняли его просьбу. Именно через них участковый знал вся и всё. Попытки хулиганства или воровства пресекал решительным образом. Местная шпана, блатные и урки его боялись и люто ненавидели. Одним словом, на своем участке Иван Майбородин порядок держал строгий. Однако своим положением не кичился. Всегда оставался дружелюбным и внимательным. За это и уважали его люди, а мальчишки, пожалуй, даже любили.

Когда в городе начались бои, участковый куда-то исчез. По этому поводу ходили разные слухи. Говорили, что кто-то видел его на пристани, где он помогал грузить на паром раненых, женщин и детей. Был он якобы в гражданской одежде, но при оружии. Говорили и такое: погиб участковый, в отместку за прошлое его убили урки.

— Хороший был человек, — горестно вздыхали старушки, — Царство ему небесное.

Переживали и мальчишки: дядя Ваня был для них своим человеком. Но время было такое, что не до слухов. Да и сам факт исчезновения участкового вскоре забылся: вокруг лилась кровь, в каждой семье горе — до того ли?..

Генка по-прежнему оставался в семье главным добытчиком. Он по-прежнему ходил на Волгу за водой и шастал по развалинам в поисках съестного. Воду добывал, а съестного приносил все меньше.

В районе маргаринового завода жил его давний приятель. Генка решил навестить приятеля и вместе полазить по холодным подвалам заводского здания еще нобелевской постройки. В подвалах могли быть молочные продукты, даже сливочное масло. Когда-то эти продукты там действительно хранились. Но это было когда-то, до войны, а теперь пусто. Приятеля Генка не нашел. Надо добираться домой, добираться, как говорится, несолоно хлебавши. Генка шел, осторожно озираясь и прислушиваясь. Впереди показались люди. Генка сразу понял, что это немцы. Шмыгнул на обочину тропы и спрятался за угол огромного железного короба, но так, чтоб видеть идущих. Впереди шел высокий офицер, а за ним два солдата с автоматами. Немцы вели пленного красноармейца. Шинель на нем распахнута. Голова красноармейца забинтована грязными бинтами. Сквозь бинты проступали пятна засохшей крови. Под правым глазом огромный лиловато-синий кровоподтек. Лицо красноармейца показалось очень знакомым. Приглядевшись, Генка наконец узнал красноармейца. Это был дядя Ваня Майбородин.

— Дядя Ваня! — крикнул Генка и выскочил из-за короба.

— Цурюк! — гаркнул офицер.

Еще со школы Генка помнил перевод этого немецкого слова. Дядя Ваня никак не отреагировал на Генкин порыв.

— Цурюк! — грозно повторил офицер.