Шарон Крич - Замок Корона [litres]

– Зерно, овощи, молоко, цыплят! – распоряжалась она. – Муку, яйца, свинину! Джанни, погляди – готовы ли Фабриция и Вито. Пия, Энцио! Вы едете с нами. Давайте пошевеливайтесь!

– Едем куда? – спросил Энцио.

Королева уже спешила в свои покои.

– В деревню!

Формально она сказала королю о своих планах, но он, как она и ожидала, ещё не очнулся от утренней дремоты.

– Что-что, Габриэла? Ты едешь в деревню?

– Да, дорогой. Я хочу проветриться. И… и… я, пожалуй, прихвачу с собой всякого… всякую мелочь… для крестьян.

– Но, Габриэла, я сегодня утром планировал посетить своего отшельника.

– Конечно-конечно, Гвидо. Разумеется, тебе нужно посетить отшельника. Очень нужно. – Она склонилась к нему. – Гвидо, я возьму с собой детей и стражу. Тебе не обязательно нас сопровождать.

Король просиял:

– А! Уфф. Хорошо, дорогая, если ты настаиваешь…

– Разумеется, – подтвердила она.

Стоило королю отправиться восвояси к отшельнику, как замок закипел, не поспевая за распоряжениями королевы.

– Груды еды сюда! – велела она. – Живее, живее!

И, пока король мирно сидел в хижине отшельника, из ворот замка выехала целая процессия: королева, королевские дети, дегустаторы, двадцать королевских стражников, тридцать слуг и шестнадцать повозок, гружённых продуктами.

Настроение у экспедиции было приподнятым. Никто, кроме королевы, не знал, почему они отправились в это путешествие, и никто, включая королеву, не знал, какой приём их ожидает, но утро было таким ясным, и солнце отражалось от стен замка у них за спиной и переливалось в водах расстилавшейся перед ними реки Вайноно. Телеги скрипели, слуги болтали, лошади ржали и гарцевали под всадниками.

Принц Джанни ехал рядом с матерью, принц Вито и принцесса Фабриция следовали за ними. Все они были верхом на сияющих белизной лошадях. Следующими ехали Пия и Энцио на двух гнедых конях. Сидеть в седле ровно стоило им большого труда. Королевскую семью и дегустаторов окружали королевские стражники в алых плащах с золотыми бляхами, а следом длинной процессией тянулись повозки с едой.

– Отшельник, мне нужно сделать что-нибудь по-королевски.

Отшельник сидел напротив, мягко сложив руки на коленях.

– По-королевски?

– Да, благородно. Или отважно и смело. Во всех рассказах Сказителя король совершает какой-нибудь благородный поступок.

– Например?

– Король знает, как решить проблему. Он делает мир лучше. Как в этой истории с вором: в повествовании Сказителя вор будет непременно найден.

– И как король поступит с этим вором?

Король хотел было ответить: «Казнит его!» – но вспомнил, что в сказках, которые рассказывал Сказитель, король обыкновенно миловал вора. А если тот и погибал, то обычно от руки кого-то, кто слишком сильно ударил его мечом. Часто это был принц, гораздо реже – король, которые слишком поздно понимали – и странно было сейчас это осознавать, – что вор зачастую был виновен в столь мелкой провинности, как кража буханки хлеба для своей голодающей семьи.

– Так как же поступил бы король, – повторил свой вопрос отшельник, – тот король из сказки, если бы он поймал вора?

– Ты мог бы решить, что король казнил бы вора, и это было бы справедливо, но я вынужден признаться, что в тех историях, которые рассказывает Сказитель, я немного сочувствую ворам.

– И почему же? – поинтересовался отшельник.

На платье отшельника король заметил тёмный меховой шарик. Ему захотелось протянуть руку и потрогать его. Это было похоже на мех лисы или кошачью шерсть.

– Те воры, они крадут совсем понемногу. Буханку хлеба, мешок зерна… Их семьи голодают. Разумеется, воровать дурно, особенно – у короля! Люди не смеют красть всё, что им заблагорассудится.

– Думаю, вы правы, – откликнулся отшельник. – В конечном итоге, король всегда прав, не так ли?

– Разумеется, – ответил король и сразу понял, что это неправда. Как может быть, чтобы король был всегда прав? Откуда он знает, как поступать?

Отшельник прервал его размышления:

– Ваше величество, позволите ли вы просить вас об одной милости?

Милости? Король был потрясён. Он ожидал от отшельника мудрости и не любил, чтобы его прерывали ради выпрашивания каких-нибудь милостей.

– Что такое? – спросил он. – Какой ещё милости? – Король не мог скрыть нетерпения.