Василий Голышкин - Пионеры

Нина опустилась на колени и нарисовала на асфальте большую, страшную тюремную решетку: четыре черные линии вдоль, четыре поперек. Потом взяла белый мелок и нарисовала под решеткой три слезинки. Четвертая сама скатилась у нее с ресниц и живой капелькой упала рядом с нарисованными.

«Чили», — подписала Нина, поднялась с колен и пошла посмотреть, что изобразили другие. А когда вернулась, не смогла пробиться к своему рисунку — так плотно окружили его ребята: индийцы, африканцы, японцы, итальянцы, французы, чилийцы. Последние выглядели печальней всех и смотрели на Нинин рисунок, сжав кулаки.

Поездка в Артек — награда. Поэтому в Артек едут самые успевающие, самые трудолюбивые, самые активные, отличившиеся в пионерских делах, то есть такие, кто, по мнению дружины, заслужил артековскую путевку.

Но и среди них бывают ребята с недостатками в характере и поведении. А таких в Артеке быть не должно. Пионер, приехавший сюда с дурными привычками, должен их тут и оставить.

С чего начинается человек? На этот счет у отрядной вожатой Тамары сомнений не было: человек начинается с мелочей.

Был у Тамары в отряде один пионер, из тех, про кого сложена поговорка: «Наш пострел везде поспел». Гриша, так его звали, первым прибегал на линейку, первым вызывался разжечь костер, первым выходил на беговую дорожку, словом, всюду поспевал, но сколько при этом терял! Гришины потери прямо-таки не давали вожатой покоя.

Как же она могла помочь Грише? А вот как: сделать так, чтобы Гриша увидел себя со стороны.

Как-то вечером она нашла его и позвала с собой. Гриша даже не спросил, куда. Шел довольный, что зачем-то понадобился вожатой.

— Ты не догадываешься, куда мы идем? — спросила Тамара.

— Нет, — ответил Гриша.

— Искать то, что ты сегодня потерял, — сказала вожатая.

— Я? — Гриша на всякий случай ощупал себя с ног до головы. — Я ничего не потерял…

— Вот твоя первая потеря, — сказала вожатая, подняв конфетный фантик. — Ты конфету съел, а фантик бросил.

— Бросил, — сказал Гриша, опустив голову.

— И потерял уважение к себе. Ты ведь не уважаешь тех, кто сорит в доме, верно? А Артек твой дом…

— Верно, — уныло согласился Гриша.

Пошли дальше. Пришли в палату. Остановились возле Гришиной кровати. На кровать грустно было смотреть — так неаккуратно она была заправлена.

— Здесь ты потерял еще одну частицу уважения к самому себе, — сказала вожатая. — Или ты уважаешь тех, кто неряшливо заправляет кровати?

— Нет, — ответил Гриша, — не уважаю.

— Тогда, может быть, ты уважаешь тех, кто не чистит обувь, у кого пуговицы держатся на честном слове, кто, убирая спальню, не вынес мусор, а замел его под кровать?

На лице у Гриши играли краски стыда. Обувь? Да, он ее со дня приезда не чистил. Пуговицы? Точно, они у него на форме едва держатся. Мусор? Его работа, он сегодня дежурный.

— Человек начинается с мелочей, — сказала вожатая и покачала головой, сожалея, что Гриша не понимает таких простых истин. — Вот завтра и начни становиться человеком.

Она ушла, а Гриша снял рубашку, достал из тумбочки иголку с ниткой, сел на стул и стал пришивать пуговицы. В конце концов, незачем было откладывать на завтра то, что можно было сделать сегодня.

Жизнь в Артеке ритмична, как пульс у здорового человека. Режим дня — железный закон в Артеке.

Но в душе у всех мальчишек и девчонок в течение всей лагерной смены живет романтическое ожидание «тревоги».

«Подъем!» — тихо, шепотом, каждому в отдельности скомандуют в ночной или предрассветный час вожатые, и они наспех, но аккуратно собравшись, пойдут, побегут, поплывут, полетят неведомо куда.

Андрей Алексеев из Донбасса тоже жил этим ожиданием. И однажды ожидаемое сбывается.

— Подъем… Тревога… — разбудил Андрея голос Светланы, председателя совета отряда. Сон был еще силен и держал его, как в оковах, но воля была сильнее сна, и он по-солдатски вскочил с кровати. Из палаты на взморье Андрей выскочил одним из первых. Глухо ворчала серая громада моря. Было по-южному тепло, но ребята, поднятые в предрассветную рань, ежились. Небо бледнело, гася звезды. Какая-то птаха, невзначай разбуженная, удивленно присвистнула и улетела в глубь приморского парка.

Андрей оглянулся и подивился: в ребячьем водовороте на площадке построения не было ни одного вожатого. Кто же ими будет командовать?

— По звеньям… стройся! — крикнула Светлана. Со своей задачей она, кажется, справилась успешно: бесшумно подняла отряд, построила его и, вскрыв пакет, узнала, куда надо вести ребят. Скомандовала: — За мной! — и повела отряд к беседке основателя Артека — Зиновия Петровича Соловьева.