Евгения Басова - Изо [litres]

Обеим не спалось. Они слышали за стеной музыку, потом она стихла.

Катя начала:

– Что у нас на Кировском было, в прошлом году! Это все знают. Одна девочка любила красные перчатки. И вот однажды приходит вечером к ее родителям баба Валя и говорит: «Если кто хочет жить, выбросьте красные перчатки!»

Света слушала и обмирала, вцепившись в Катину руку. И думала, что это счастье – вместе лежать в темноте и бояться красных перчаток. А заодно и бабу Валю, гадалку с Кировского поселка, – оттого что она всё про всех знает. У бабы Вали был волшебный аквариум, и еще был шаролунник – тяжелый полупрозрачный камень, в котором по-хитрому преломлялся свет. Баба Валя брала шаролунник с собой, когда ехала гадать на базаре, и его у нее вытащили в толчее. А может, она уронила его по пути, и его подобрал случайный прохожий, не зная, что это, и он ни в чем не был виноват. Но баба Валя объявила в поселке, что принявшему к себе шаролунник не жить, что скоро, совсем скоро погибнет он, и изменить ничего нельзя. Катя наизусть помнила заклятие – не целиком, а только кусочек, она шептала непонятные слова Свете в ухо. И казалось, что колдунья баб Валя сейчас появится в комнате – и тут же следом что-то произойдет, чего и представить себе нельзя.

Родители за стеной спали, и можно было не волноваться, что они узнают про Катю. Или что ее найдет женщина с цепкими требовательными глазами, которая сказала сегодня Свете: «Ты, видно, плаксочка!» Ночь – время красных перчаток и время колдуний, которые всё про тебя знают, счастливое время, когда можно не думать о том, что ждет тебя, и бояться того, что сама выберешь, сколько хочешь.

Наутро Света не услышала будильник, и когда мама пришла поднимать ее, Катя была уже опять под кроватью и, казалось, крепко спала.

Света уже подошла к школьной ограде – и тут вспомнила вчерашнюю женщину. «Завтра мы с тобой будем думать, как нам встретиться с Катей». Света поспешно повернула назад к дому. Бояться было нечего – мама и папа ушли на работу. И когда она отомкнула дверь, то услышала протяжные, тоненькие звуки: «И-и… И-и…» Она никогда не слышала, как плачет Катя, и не думала, что та может плакать. Света обнимала ее, и жилетка, и блузка, и майка у нее были уже мокрые. Было странно, что в человеке может быть столько слез; наверно, у Кати внутри что-то превращалось в них – может быть, кровь. Или кости и мышцы таяли у нее, как у Снегурочки.

– Я к маме хочу! – захлебываясь, говорила Катя.

Света не знала, что отвечать. Она гладила Катю по спине и рукам и целовала в макушку, в тонкие волосы. Хотелось прижать ее крепче к себе, чтобы передать ей от себя жизни, так, чтобы Катя не растаяла. Света беспомощно шептала: «Все хорошо будет, Катенька, все будет хорошо!»

Она представляла, как вчерашняя женщина приходит в школу, чтобы спросить про Катю, а ей говорят: «Светы сегодня нет». Захочет она прийти снова или не захочет? На всякий случай надо заболеть, надо выпить молока из холодильника. Классная станет маме звонить: «Ваша Света не ходит в школу!» А мама ответит: «Наша Света болеет!» А потом они все забудут про Катю. Пока Света будет болеть, они точно забудут! И они с Катей будут играть дома, пока взрослых нет.

Света слышала телефонный звонок и думала, что все знают: она сейчас в школе, идет урок. Она не сказала бы, сколько времени ей звонили и сколько еще потом они просидели с Катей вдвоем на полу. Катя обмякла и всхлипывала совсем тихо. Казалось, что, кроме них двоих и кроме Светиной комнаты, на свете ничего не было. Света не заметила, как открылась входная дверь, и не сразу разобрала голоса в коридоре. Их, голосов, было много, мамин выделялся, слов было не разобрать, мама то ли возмущалась, то ли оправдывалась, то ли пыталась удержать чужих на пороге, не пустить в дом. Но уже шелестели куртки и приближались шаги. Она чувствовала, как невидимые ей люди сминают пространство дома, двигаясь к ее комнате. И ей стало тесно и душно еще до того, как они все появились в двери.

Людей, как показалось Свете, было очень много, все говорили что-то, мама выкрикивала:

– У меня дома?!. Пусть муж придет, дождемся его!..

И совершенно незнакомая женщина, не та, что была вчера в школе, показывая на Свету, говорила:

– Посмотрите на нее! Ей, ей велено было вчера дать знать, где ее подружка!

Кто-то схватил Катю на руки. Совсем близко от глаз ее ноги, висящие в воздухе, били по шелестящей куртке, по брюкам. Света царапнула куртку сбоку и стала колотить по ней кулаками, а после догадалась укусить ногу сквозь брюки. Человек брыкнулся и вскрикнул и Катю поставил на ноги, но ее уже снова подняли в воздух, а Свету оттаскивали.