Олег Егоров - Подбитые ветром

— Вот это качка! — радовалась Морская свинка.

Громкий стук в дверь заставил Серафима бросить качалку. Вернее, дал ему возможность для небольшой передышки.

Морская свинка, между тем, продолжала раскачиваться по инерции. Она была очень грузная. А в подобных случаях вообще не известно, что тяжелее: раскачать кресло или же остановить его.

Так вот. Серафим выглянул в окно и увидел страуса.

— Эй! — окликнул он Лёву. — Ты полегче! Полегче!

— Я полегче?! — удивился страус. — Это ты — полегче!

— Я полегче?! — Серафим растерянно оглянулся назад. Туда, где Морская свинка плыла на кресле по волнам своей памяти.

— Ты! — подтвердил Лёва, переминаясь с ноги на ногу. — "Этажерка", понимаешь, мой вес не держит. А ты, вроде, полегче.

— Не могу! — шёпотом ответил Серафим. — У меня свинка!

— Заболел?! — страус покачал головой. — Ладно! Я сейчас!

Как был — с "этажеркой" и на роликах, — он помчался в "Смотровую" за доктором.

"Смотровая" находилась в зарослях камыша на берегу реки, то есть совсем не далеко. Она принадлежала камышовому коту Валерьяну. А Валерьян, в свою очередь, принадлежал гомеопатии. Он верил в гомеопатию. Особенно — в валериановые капли. Поэтому и взял себе имя Валерьян. В "Смотровой" кот принимал пациентов. А жил он в старом, окованном медью сундуке. Вернее, он там спал.

— У Серафима "свинка"! — закричал Лёва врываясь в "Смотровую". Валерьян покосился на Лёву:

— "Свинка" или раздавание?!... Или раздувание шеи?! Лечится гумепатически!

Он хотел сказать "гомеопатически", но от частого употребления валерьянки у кота заплетался язык и развилось косоглазие, которое он лечил валериановыми каплями.

— Или гумапетически?! — спросил он у Лёвы, извлекая из сундука аптечку.

Эту аптечку Валерьян всегда брал с собой на вызовы. На всякий случай.

Когда страус и доктор добрались, наконец, до Серафима, тот лежал на полу посреди комнаты. А Морская свинка обмахивала его полотенцем.

— Укачало, — пояснила она. — С новичками это случается. Доктор решительно отстранил Морскую свинку и осмотрел Серафима.

— Откройте рот! — распорядился он, поигрывая чайной ложечкой. Эту ложечку Валерьян всегда носил с собой. На всякий случай. Морская свинка с готовностью открыла рот и зажмурилась. Вообще-то Валерьян обращался к Серафиму. Но, по причине косоглазия, смотрел на свинку.

В этот момент дом содрогнулся. Лёва, застрявший в дверях со своей "этажеркой", предпринимал отчаянные попытки войти в помещение. Он так переживал за здоровье Серафима и так спешил оказать ему скорую помощь, что просто не догадался оставить "этажерку" снаружи. Морская свинка обернулась на шум и увидала своего всегдашнего соперника и лучшего друга, когда от аэроплана уже остались одни обломки.

Лёва и Морская свинка часто ссорились из-за того, что важнее — флот или авиация. Но каждый раз важнее всего оказывалась дружба. Поэтому Морская свинка и Лёва часто мирились.

— Лёва! — воскликнула Морская свинка.

— Морская свинка! — бросив разгромленную "этажерку", Лёва ринулся в комнату.

И ветераны заключили друг дружку в объятия.

— Не забыл?! — Морская свинка похлопала страуса по спине.

— Ещё бы! — обрадовался Лёва. — Делаю вираж!... Земли не видно!

— А лоцман кричит: "Вижу землю!" — подхватила Морская свинка.

— И тут кончается горючее! — перебил её Лёва. — Что делать?! Хватаю парашют и командую!...

— Суньте градусник под мышку, — пока друзья предавались воспоминаниям, Валерьян извлёк из аптечки термометр.

— ...И командую! — Лёва перехватил у доктора градусник и сунул его под мышонка.

— Шлюпки на воду! — Морская свинка от избытка чувств повалилась в кресло.

Валерьян достал из аптечки пузырёк, накапал в чайную ложку три капли валерьянки и осторожно выпил.

— Обморок! — важно произнёс он, занюхивая лекарство пробочкой. — Обмороки лечатся гуматически!

После чего спрятал пузырёк в карман халата, подхватил аптечку и нетвёрдым шагом направился к выходу. А поскольку он плохо знал расположение дверей, то зашёл по ошибке в шкаф. А поскольку в шкафу было темно, то он решил, что уже наступила ночь и лёг поспать.

Тем временем Лёва вспомнил про Серафима. Он сбросил ботинки с роликами, наклонился над мышонком и проверил у него пульс.

— Бьётся? — с надеждой спросила Морская свинка.

— Стучит, — подтвердил страус, делая Серафиму искусственное дыхание.