Кэтрин Эпплгейт - Айван, единственный и неповторимый [litres]

Хотел бы я уметь читать.

Сегодня людей с плакатами стало больше. Они хотят, чтобы Руби освободили. Некоторые даже требуют, чтобы Мак закрыл торговый центр.

Вечером Джордж с Маком разговаривают про них. Мак говорит, что на него накинулись по ошибке. Что теперь все пойдет прахом. Он говорит: «Вот уж удружил, так удружил, Джордж»

Громко топая, Мак уходит. Джордж со шваброй в руках провожает его взглядом. Потом трет глаза. Он выглядит обеспокоенным.

«Пап, – говорит Джулия, поднимая голову от домашнего задания, – знаешь, какой плакат нравится мне больше всех?»

«А? – спрашивает Джордж. – Какой?»

«Тот, на котором написано “Слоны – тоже люди!”».

Джордж устало улыбается дочке.

Он возвращается к работе. Его метла двигается по пустому ресторанному дворику, как огромная кисточка, рисунок которой никто никогда не увидит.

К нам приходит высокий человек с доской-планшетом и карандашом. Он говорит, что должен провести инспекцию нашего заведения.

Больше он почти ничего не говорит, но ставит очень много галочек в своих бумагах.

Он смотрит на пол моей клетки. Галочка. Осматривает сено Руби. Галочка. Проверяет наши миски для воды. Галочка.

Мак хмуро наблюдает за этим.

Боб снаружи, прячется у мусорных контейнеров. Он не хочет превратиться в галочку.

С каждым днем протестующих и камер в окружении ярких огней становится все больше. Иногда люди с плакатами начинают кричать: «Освободите Руби! Освободите Руби!»

«Айван, – спрашивает меня Руби. – Почему эти люди выкрикивают мое имя? Она за что-то на меня злятся?»

«Они злятся, да, – говорю я, – но совсем не на тебя».

Неделю спустя вновь появляется мужчина, проводивший у нас проверку. На этот раз он приходит вместе с женщиной, глаза которой, темные и умные, похожи на глаза моей матери. Она одета в белый халат, от нее пахнет цветущей лобелией. Волосы у нее густые и коричневые – цвета гнилой древесины, кишащей сочными муравьями.

Она долгое время наблюдает за мной. Потом за Руби.

Она говорит с мужчиной. Затем они вдвоем беседуют с Маком. Мужчина вручает Маку лист бумаги.

Мак закрывает лицо руками.

Потом он уходит в кабинет и хлопает дверью.

Происходит что-то странное. Женщина в белом халате вернулась в сопровождении других людей.

В центр арены они поставили большой ящик.

Он с Руби величиной.

И неожиданно я понимаю, зачем здесь эта женщина. Она пришла забрать Руби.

Женщина ведет Руби к ящику. Внутрь она кладет яблоко. «Руби хорошая девочка, – дружелюбно говорит она. – Не бойся».

Руби исследует ящик с помощью хобота. Небольшой кусочек металла в руке у женщины издает щелчок. Она дает Руби кусочек морковки.

Каждый раз, когда Руби дотрагивается до ящика, она слышит щелчок и получает угощение.

«Зачем ей эти щелчки?» – спрашиваю я Боба.

«С собаками такое делают сплошь и рядом, – говорит Боб. В его голосе слышится неодобрение. – Это называется кликерная дрессировка. Они хотят, чтобы для Руби этот звук ассоциировался с угощением. Каждый раз, как она сделает то, что они от нее хотят, будет раздаваться щелчок».

«Молодчина, Руби, – говорит женщина. – Ты быстро учишься».

После множества щелчков и морковок она отводит Руби обратно в клетку.

«Почему эта дама угощала меня морковками, когда я прикасалась к ящику?» – спрашивает меня Руби.

«Думаю, она хотела, чтобы ты зашла внутрь», – объясняю я.

«Но ведь там же ничего нет, – говорит Руби, – кроме яблока».

«Внутри этого ящика, – говорю я, – кроется путь наружу».

Руби наклоняет голову набок: «Я не понимаю».

«Видишь рисунок с красным жирафом на ящике? Думаю, эта дама из зоопарка, Руби. Думаю, тебя готовятся туда везти».

Я жду, что Руби радостно затрубит, но вместо этого она просто молча смотрит на ящик.

«Не уверен, что ты поняла. В этом ящике тебя, скорее всего, отвезут в место, где будут другие слоны, – говорю я. – Туда, где будет больше простора и люди станут о тебе заботиться».

Но, даже говоря это, я с содроганием вспоминаю тот ящик, в котором мне последний раз довелось побывать.