Грейс Лин - Когда море стало серебряным

– Как мило с вашей стороны, – сказала женщина. – Нас никто не беспокоит, не считая ветра, который задувает сейчас в эту калитку.

– Э-э… да, конечно, – снова промямлил солдат, пятясь и кланяясь. Не успел он выпрямиться, как женщина захлопнула калитку и привалилась к ней спиной.

Замерев, они выжидали, пока удаляющиеся шаги солдата стихнут.

– Ну вот, – сказала женщина, наконец-то посмотрев на гостей. – С этим мы разобрались. Теперь давайте разберёмся с вами.

– Начнём, пожалуй, с еды, – продолжила она с улыбкой. – Идёмте!

Прижав палец к губам, она провела их сквозь другую калитку во внутренний двор, потом через террасу на кухню. Несмотря на могучее телосложение, двигалась она бесшумно, и они изо всех сил старались следовать её примеру. В тепле они расслабились, шаги их стали медленнее, ноги словно увязали в меду. Женщина усадила всех троих у печи и начала накладывать в миски рисовую кашу. От мисок валил пар; казалось, каша вздыхает.

– Угощайтесь, – сказала женщина, протягивая миску. Когда она убрала руку, стал виден рисунок на миске – обезьянка.

– Спасибо, – ответила госпожа Мэн. – Мы…

– Ешьте, ешьте, – перебила женщина, протягивая вторую миску Ишаню.

– Но… – начала Пиньмэй, когда женщина протянула ей третью миску. От запаха каши кружилась голова, пар окружал женщину полупрозрачным облаком, смягчая её шрамы. – Скажите, кто вы?

Женщина рассмеялась.

– Я всего-навсего служанка в доме Ву, – сказала она. – Не какая-то важная персона, уверяю вас.

– Ваши господа, должно быть, очень добры, – предположила госпожа Мэн.

Женщина снова рассмеялась.

– О нет, – сказала она. – Честно говоря, совсем наоборот.

– Но как же… – проговорила Пиньмэй. – У вас же будут неприятности!

– Почти наверняка, – убеждённо кивнула женщина.

– Но… – опять начала Пиньмэй и осеклась, наткнувшись на выразительный взгляд Ишаня. Конечно, она не хотела, чтобы их прогнали из этого дома, но ей необходимо было понять. – Тогда почему вы нам помогаете?

Женщина посмотрела на Пиньмэй, грустно улыбнулась и подняла фонарь к лицу.

– Знаешь, что это за шрамы? – спросила она.

В свете фонаря Пиньмэй разглядела, что все шрамы походили на крошечные острые щепочки.

– Это… – медленно выговорила она, боясь поверить, – это шрамы от риса скаредности?

– Да, – ответила женщина, кивнув. – Вижу, ты знаешь эту историю.

– Какую историю? – спросила госпожа Мэн, с любопытством глядя на них.

– Из меня никудышная рассказчица, – сказала служанка и взглянула на Пиньмэй. – Расскажи ты.

Жил-был однажды богатый господин, который был богат всегда, всю свою жизнь, и не знал, каково это – не быть богатым. Одна из причин, почему он был так богат, заключалась в том, что он никогда не помогал бедным. Во времена голода или засухи он и ложки риса не дал голодным детям, хотя его закрома ломились от зерна. Зато он не уставал выставлять своё богатство напоказ. Каждый день он приглашал таких же богатеев полакомиться «нефритовой курятиной» или шёлковой лапшой с морскими ушками, а голодные бедняки толпились под его домом, жадно ловя запахи.

Когда этому богачу исполнилось шестьдесят лет, он решил закатить пир, какого ещё не видывал свет.

– Я в пятый раз встречаю Год Обезьяны, – горделиво воскликнул он. – Это знаменательное событие, и я устрою праздник ему под стать.

Он приказал заколоть полдюжины свиней и зарезать великое множество уток, он заказал себе самые роскошные одежды из самых дорогих и прочных тканей. Когда он выбирал ткани, ему так понравился голубой шёлк, что он решил не только сшить из него наряд, но и выстелить им дорогу к своему дому. Это будет дорога, достойная моего дома,думал он.

Однако дорога близ его дома была неровной, с ухабами, и тонкий нежный шёлк стал морщить.

– Так не пойдёт! – прорычал богач и велел своим слугам выровнять дорогу, засыпав ямы сырым рисом.

– А если кто-то попытается выкопать этот рис? – осторожно спросил один слуга.

– Пусть только попробуют! Сразу хватайте их и бросайте в темницу! Чтоб ни единому побирушке не досталось ни зёрнышка!

Слуги повиновались – к ужасу всех окрестных жителей. Не раз и не два голодные бедняки пытались разжиться горсточкой риса, но слуги, как им и было велено, хватали их и бросали в темницу.