Марк Поповский - Люди среди людей

- Давно пора, - пробасил Клер.

- Кришнаварма, наш признанный лидер, поручил мне, не откладывая, устроить эту важную для нас встречу. Если мистер Хавкин не возражает, я заеду за ним сегодня же в семь вечера.

- Могу засвидетельствовать, Вольдемар, - заметил журналист, - вас ждет там самый любезнейший прием. Кстати, я тоже приглашен на сегодня. Но приеду не раньше восьми: есть дела в газете. Только едва ли, друзья, при нынешней ситуации следует извещать о встрече посторонних. Пусть эта поездка останется пока в секрете. Имя ученого и без того вызывает в Индии и Англии слишком много ненужных толков.

- Не согласен! - запротестовал Датт. - Все передовое в Индии воспримет дружбу изгнанников с доктором Хавкиным как самую добрую весть.

Хавкин засмеялся.

- Похоже, друзья, что вы поменялись профессиями: журналист требует конспирации, а профессиональный революционер настаивает на широкой публичности. Не тратьте понапрасну сил, ведь я еще не дал согласия куда-либо ехать.

Он чувствовал себя чуть опьяневшим. Тепло и крепкий кофе? Пожалуй.

Но неожиданно головокружительно изменился и самый характер его поездки. Час назад визит в Париж казался ему мерой, необходимой, но относящейся к тому роду дел, которые не оставляют после себя ничего, кроме чувства исполненного долга. Он должен выяснить у Ру и Мечникова, как они относятся к противочумным прививкам в Индии, должен добиться у них одобрения вакцины, ибо надо, чтобы препарат служил людям, независимо от того, как сложится судьба его самого. Как говорится, официальный визит. В случае удачи он собирался вечером же выехать из Парижа в Кале, а оттуда в Лондон. И вот эта встреча…

Теперь придется, пожалуй, принять предложение Джогендра Датта.

И не только потому, что доктор добрый и заботливый человек. (Кстати, в гостиничном номере, который он снял, Хавкин все равно не смог бы прожить больше двух суток - для него это слишком дорого.) Но с эмигрантами стоит познакомиться ради них самих. В Индии с их мнением считается не только оппозиционная интеллигенция и местные молодые промышленники, но даже, как это ни странно, сами англичане. В Лондоне и Дели ненавидят парижскую колонию, но слишком раздражать революционеров не решаются. Надо воспользоваться этой игрой (хотя, как и всякая политическая игра, эта не очень-то симпатична ученому), чтобы не мытьем, так катаньем вернуть вакцине в Индии официальное признание. Решено: он будет ждать доктора в семь вечера. У Датта радостно вспыхнули глаза. Отлично! Ровно в семь. А пока он убегает. У него сегодня куча дел.

- До вечера, мистер Хавкин!

- До вечера, мосье Датт!

У кого была такая же манера - стремительно появляться с полным коробом новостей и тут же стремглав мчаться невесть куда? Ах да - Вильбушевич. Датт с Иваном даже немного похожи внешностью: невысокие, подвижные, полные страстного нетерпения, когда дело идет о судьбах дорогой им идеи. Клер качает головой: да, да, герои его ежемесячных отчетов все таковы. Они горят, как свечи, подожженные с двух концов, нередко кончая свои дни в больнице для туберкулезных. И все же нельзя не позавидовать этим безумцам.

Хавкин щелкнул крышкой часов. Четверть одиннадцатого. С одиннадцати до двенадцати лучшее время для разговора с Ру. В течение часа директор института принимает посетителей по научным вопросам.

- Вы подготовились к этому разговору?

В вопросе Клера слышится настороженность.

- Разве воспитаннику Дома Пастера следует опасаться чего-нибудь со стороны своих учителей?

- Ничего… Кроме разве равнодушия… - Клер открыл коробку папирос.

- Спасибо. Не курю.

Журналист пустил струю дыма в огненное жерло камина. Торопиться некуда. От гостиницы до института не более пятнадцати минут ходу. А между тем он убежден: только равнодушием можно объяснить тот факт, что сейчас, когда почти все крупнейшие бактериологические учреждения мира выяснили свое отношение к трагедии, случившейся в Малковале, молчит только Пастеровский институт.

- Случайность… - Хавкин произносит это тихо, почти беззвучно. Ему действительно хочется, чтобы инцидент оказался случайным.

- Не думаю. - Клер затянулся, поднял кверху рыжеватые брови, прищурился. - Не думаю. Нынешней весной сестра Вильбушевича, доктор Нажотт-Вильбушевич, на страницах «Пресс медикаль» выразила свое резкое несогласие с решением Индийского правительства. Бактериологи Англии, Бельгии, Германии шлют англо-индийской администрации свои протесты, а Ру… Не сердитесь, дорогой Вольдемар, но это мало похоже на простую случайность.