Марина Москвина - Не наступите на жука

— Удавку! — коротко скомандовал Мочало.

Козявка вынул из кармана веревку. Расстояние между бродячим бульдогом и отловщиками стремительно сокращалось. Козявка посвистел. Бульдог поднял голову и навострил уши.

— Бру-бру-бру, — заворчал бульдог.

— Ноготь те дери! — выругался Мочало. — У этих бульдожек мертвая хватка.

— Трусы, — сказала Женька. — Давай удавку!

— Цыц! — ответил Мочало, но веревку отдал.

С мрачной решимостью Женька двинулась на бульдога. Стараясь не делать резких движений, опустила ему на голову петлю.

— Рядом, — сказала Женька.

Пес не артачился, ничего.

— Ну ты гигант! — пришел в восторг Мочало. — Ноготь те дери!

Ветер гонит по катку осыпавшуюся елку. Как в пустыне — перекати-поле. Удивительно, до чего с некоторыми людьми чувствуешь себя в пустыне. Зато с некоторыми, наверное, и в пустыне кажется, что ты на карнавале.

— Хорошая шапка! — сказал Грущук, встретив их в гараже и придирчиво оглядывая бульдога. Всех собак он звал просто — «шапки». — Палевые пятнышки, серебряный отлив…

Алеша Грущук был истинный поэт — шкурник.

— Ну, — говорит Мочало, потирая руки, — слабонервных просим удалиться. Рома! Томагавк!

Репин тоже присутствовал. То есть полуприсутствовал. Как он один это умел.

У самых дверей Женька обернулась и встретила взгляд бульдога. По глазам видно за версту, что собаки всегда вернее и благороднее человека. Сидит, смотрит ей вслед, верхняя губа у него горюет, а нижняя улыбается.

— Стойте! — Женька вынула из кармана пирожок. — Пусть хоть перекусит напоследок.

Бульдог принял угощение, ел и все поглядывал на Женьку, какая замечательная это была девушка. Особенно замечательным в ней был исходивший от этой девушки пирожок. Правда, лучше б он с мясом был, а не с повидлом!

— Собачка!.. Некусачая!.. — воспользовавшись тем, что мысли бульдога и его клыкастая пасть поглощены пирожком, давай подкрадываться к нему Мочало. — Иди, Путник, гуляй. Прошу, господа удавы! Но — но! Ты мне смотри вырываться! Как бы его половчей уконтрапупить?..

Стук в дверь оборвал злодейский монолог Мочалы. В рядах юных скорняков произошло замешательство.

— Кто там? — спросил Козявка. — Вы нам срываете репетицию!

— Ветеринар Васин! — ответили с улицы и замолотили в дверь — того и гляди разнесут в щепы. — Сбежал взбесившийся бульдог! Следы ведут сюда! Опасно для жизни!!!

— Ноготь те дери! — Мочало попятился от бульдога. Ноготь те дери!..

— Открой, пусть катится, ну его к черту! — сказал Грущук.

— А шапка? — спрашивает Женька. — Вы обещали! Хочу ушанку из бешеного бульдога!

— Бру-бру-бру-бру! — Бульдог стал издавать звуки, словно стартующий мотоцикл.

Сам не свой от кошмарных опасений, Мочало отпер дверь, и тут «на сцене» в черном драповом пальто, с чемоданчиком и в очках без стекол появился… Семен Семенович Хворостухин!

Бульдог Алмаз, а это был именно он, со всех ног кинулся навстречу хозяину.

— А-а! — диким голосом завопил Хворостухин. — Бешеный!

Заслышав родное, до боли знакомое слово «бешеный», Алмаз в тот памятный вечер перед любительской студией «Театр в гараже» с шекспировским накалом сыграл безумие и в то же время — рок, судьбу, спектакль, при виде которого зашевелились волосы и кровь остановилась в жилах.

С пылающим взором и шикарной пеной у рта, он стал бросаться на кого ни попадя, ударом лапы в грудь сбил с ног Алешу Грущука, ощерившись, гонял по гаражу Козявку, пнул Рому Репина, но так, не слишком, почуял, что он тут не запевала! Главное, Алмаз на редкость артистично разбрызгивал слюну! Да что разбрызгивал! Он просто вожжи слюней развешивал повсюду, как новогодние гирлянды. Ну и немножко покусал не менее великого, чем он, актера Мочалова.

Укус пришелся Мочале в руку, не на перчатку, а в вырез «для поцелуя». И ядовитая слюна попала! Мочалов издал страшный вопль и опрометью вылетел из гаража.

За ним — Козявка, за Козявкою — Грущук. Один лишь Рома Репин стоял как стоял. На том же месте, где и раньше, когда они пытались или подкупить, или запугать Женьку. Возможно, он прирос к этому месту за малодушие.

Увидев, что противник в большинстве своем покинул театр военных действий, Алмаз лег, завел глаза и стал изображать умирающего лебедя. Женька обняла его и почувствовала, как стучат их сердца.

— Алмаз! След! — сказал бульдогу Хворостухин.

План действий точно был рассчитан Конопихиной. Мочало с Грущуком — мелкие сошки, от силы хищные сомы, за ними — рыба покрупнее, пират морей, китовая акула. Напуганные бешеным Алмазом, они, по Шуриному плану, ринулись прямо к главарю шайки.